– Что это за… О боже. Херб.
Впервые за все время я обратила внимание на его глаза. Красные, разбухшие. С наглухо зашитыми веками.
– У тебя нет глазных капель? – спросил он.
Я снова его обняла, еще крепче. Его – нас обоих – необходимо отсюда вызволить. Я оглядела его со спины и увидела, что его запястья перехвачены пластиковыми путами.
– Мои шнурки, – сказал Херб, – держат по триста кило.
А ведь и вправду. Я опустилась на мерзлое дерьмо и с минуту развязывала ему на ботинке заскорузлый шнурок. В самом деле, Херб в качестве шнурков использовал парашютные стропы. Высвободив шнурок, я вставила его кончик Хербу между запястьями и, прижав к путам, начала быстро их перетирать, как пилкой. Пластиковая лента лопнула в считаные секунды.
И тогда мы, наконец, обнялись по-настоящему.
– Вы здесь, чтобы нас спасти?
Я невольно вздрогнула, совсем позабыв, что здесь помимо нас находится еще кто-то.
Повернувшись, я увидела тучную женщину, тоже в ошейнике. На ее круглом лице цвела мягкая, почти блаженная улыбка. А вот глаза…
В отличие от Херба, ее Лютер ослепил полностью.
Я напряглась, пересиливая ужас, и воскликнула как можно позитивней:
– Я Джек Дэниэлс, такая же узница, как вы. Но я сделаю, черт возьми, все, чтобы вас обоих отсюда вызволить. Кстати, это у вас такой прекрасный певческий голос? Не скромничайте, я все слышала.
– Да, пела я. Хотя у вашего друга слух тоже замечательный. Я Кристин Агава. В молодости я мечтала когда-нибудь стать такой, как Шер[60]. Но теперь… Теперь я, скорее, Стиви Уандер[61].
Мне она уже полюбилась.
– Стиви мне всегда нравился больше, чем Шер, – приободрила ее я.
Оставив на время Херба, я начала высматривать в каземате медную табличку. Она была на стене возле Кристин, рядом с блоком клавиш.
На ней я прочла: