Ты понятия не имеешь, Дувняк, насколько я близко.

* * *

Дорога в молчании.

С проселка поуже – на проселок пошире. До проселка достаточно широкого, чтобы не останавливаться перед каждой встречной машиной. До асфальтированного четырехполосного шоссе Е-4, которое приведет их в Стокгольм.

Молча рядом друг с другом на передних сиденьях; наконец Лео свернул в «карман», разросшийся до площадки для отдыха.

– Зачем мы здесь остановились?

Никого. Но очень прилично. Хорошее освещение, нормальный бетонный домик – общественный туалет, и достаточно скамеек, столиков и мусорных бачков прямо рядом с лесной опушкой.

– Здесь сортир, папа. Мне надо отлить. Я скоро вернусь.

Он уже был на полпути к бетонному строению, когда Иван опустил окошко и окликнул его.

– Лео!

Лео остановился и обернулся к отцу, который высунул голову в окно, чтобы лучше слышать.

– Да?

– Ты действительно имел в виду то, что сказал в этом проклятом сарае?

– Папа, хватит об этом. Не хочешь – значит не хочешь.

– Но я хочу.

Лео стоял слишком далеко, и было слишком темно, чтобы отец мог различить довольную улыбку на его лице.

– Я так и знал, папа.

– Вместе, Лео. Вместе мы отремонтируем эту дыру. Ты и я. И Феликс. И Винсент.

Голова отца еще больше высунулась из окна. Энтузиазм. Вот что это.

– Вся семья! Я счастлив. Счастлив, Лео!