– Но это еще не делает его ответственным за то, что натворил его сын, – заявил майор.

– Не говорите так, майор. Это был мерзкий взрослый жук-вонючка. Во время Второй мировой Ландрие-отец построил в шеренгу и расстрелял четырнадцать сенегальских стрелков из своего батальона и насиловал женщин, когда войска союзников вошли на территорию Германии.

– Значит, это был он, – прошептал Адамберг. – Это он открывал двери ночью, когда банда отправлялась подбрасывать пауков-отшельников, а позже – насиловать. Очень хорошо, Меркаде, теперь понятно, как эти сволочи пробирались в любое помещение, свободные как ветер. И как банда пауков-отшельников познакомилась с Ландрие-сыном и Николя Карно.

– Ну вот, – скромно подвел итог Меркаде, на самом деле пыжившийся от гордости, как дрозд во дворе. – Копаем глубже?

– Только в одном направлении, лейтенант. Нужно сосредоточиться на девушках, переживших насилие и помещенных после этого в психиатрические больницы. На долгое время.

– Но зачем?

У Адамберга не было ни малейшего желания выставлять на всеобщий суд пузырек газа – протомысль, которую даже доктор Мартен-Пешра оценивал как непрочную, – свое предположение, что нужно самой быть отшельницей, чтобы выбрать бесконечно сложный яд паука-отшельника. А чтобы стать отшельницей, нужно пожить в заточении. И возможно, в результате попасть в психиатрическую клинику. Если говорить об этом, то только не сейчас, после неудачи, которую они недавно потерпели, и не в созданной Дангларом атмосфере, тлетворной и зыбкой.

– Об этом потом, лейтенант, – произнес Адамберг. – Нам нужно прослушать сообщение Данглара. Фруасси, есть что-нибудь о Луизе Шеврие?

– Самое удивительное, что нет. Мы обнаружили только, что спустя одиннадцать лет после изнасилования она находилась в Страсбурге и работала няней на дому. Но через четыре года она исчезла. А потом снова появилась, но уже в Ниме. Тогда ей было пятьдесят три года, и она вернулась к профессии няни. Но я не могу найти ее свидетельства о рождении в сорок третьем году.

– Это ее девичья фамилия?

– Совершенно точно. В Страсбурге указывала в документах, что она не замужем.

– Вы думаете, имя у нее вымышленное, лейтенант?

– Нет. Она могла родиться за границей.

– Продолжайте копать, Фруасси, поищите в психиатрических больницах.

Адамберг сделал короткую паузу и улыбнулся.

– Что касается истории средневековых женщин-отшельниц, – снова заговорил он, – то я вижу, что мой интерес к этой теме вам непонятен. Скажем так: меня интригует само слово – “отшельник”, “отшельница”. Вы свободны, можете остаться или уйти, час уже поздний.