– Не только, еще это двойные названия. Двойные, Луи. Теперь улавливаешь?

– Нет.

– В сообщении Ретанкур было две фразы. Первая: “Все время воркует”.

– Ты мне читал.

– И вторая, связанная с ней. Все связано, Луи. Пузырьки газа танцуют все вместе, держатся за руки, и от этого нельзя отмахнуться. Другая фраза Ретанкур: “Там все скрипит”. За какую руку они держатся, эти фразы?

– Извини, мне нужно заказать порцию арманьяка, – прервал его Вейренк, сбитый с толку бессвязными речами Адамберга.

– Мне тоже, возьми две порции.

– Тебе тоже? – с сомнением уточнил Вейренк, встревоженный неразберихой в голове комиссара.

– Да.

– Порцию чего?

– Порцию чего-нибудь. Ты понимаешь, что их связывает? Место. Место действия. Место, где кто-то все время воркует. Место, где что-то все время скрипит. Скрип – это когда что-то трется, что-то не стыкуется.

– Ретанкур говорила о доме Луизы.

– Да, именно так, Сократ. Ты понимаешь, к чему нас это приведет, если ты просто свяжешь это с лесным голубем и двойными именами?

Официант поставил на стол два стакана, и Вейренк сразу же отпил половину арманьяка.

– Если просто – не понимаю, – сказал он.

– Это соотносится с фамилиями и именами тех, кто живет в этом доме. Со значением имен и фамилий. Ты помнишь, как я ошибся относительно фамилии Луизы? Шеврие? Сеген?

– С чего ты решил, что ошибся? Еще не получены результаты ДНК зубов. Черт, ты же сам захотел провести раскопки, чтобы их найти!

– Есть еще одно имя, которое скрипит и порхает в этом доме, – имя “Ирен”. Заметь, Вейренк, у нее двойная фамилия, как у Мартена-Пешра. Двойная: Руайе-Рамье.

Адамберг сделал паузу, поднял стакан с вином и, не притронувшись к нему, поставил обратно.

– Ну вот, теперь ты все знаешь.