– Не все. Хорошо, в фамилии Ирен – Руайе-Рамье – есть название голубя[15]. А дальше что?

– Черт возьми, ты разве забыл, что сестры Сеген наверняка получили право выбрать себе новые имена и фамилии? А в этом случае люди неизменно оставляют в них след своей прошлой жизни.

– С чего бы девушке по фамилии Сеген становиться Руайе-Рамье?

– Луи, на Руайе можно наплевать! Но не на Рамье! Потому что она вышла из голубятни. Поищи в сети, там наверняка в связи с этим словом есть упоминание не только об отдельном строении, где выращивают этих птиц, но и о других помещениях, где они обитают.

Вейренк покопался в телефоне и сообщил:

– Ну да, голуби часто селятся на чердаках, под перекрытиями кровли. Итак, чердак. Они много лет, словно голуби, прожили на чердаке, только под замком.

– Потом была еще одна голубятня, настоящая, где она сама затворилась.

– Понятно.

– Все так.

– А теперь подумай об имени, которое она себе выбрала: Ирен. Оно ничего тебе не напоминает?

– Ну, во втором веке нашей эры жил святой Ириней, первый настоящий теолог.

– Найди что-нибудь попроще.

– Не могу сообразить.

– Подожди секунду.

Адамберг, быстрее обычного нажимая на кнопки, набрал чей-то номер, поставил телефон на громкую связь и стал ждать. Сигнал прозвучал несколько раз, но никто не ответил.

– Попробую еще раз. Он крепко спит.

– Кому ты звонишь? Ты знаешь, который час? Уже почти полночь.

– Мне плевать. Кому я звоню? Данглару.

На этот раз майор ответил хриплым голосом.