– Ну, допустим, мы найдем их костер, и что? – заговорила она наконец. – Выясним, что они его разжигали. Но мы и так это знали.

– Что это за дырки, – спросил Адамберг, остановившись. – Вот, вот и еще вон там.

Небольшие отверстия размером с крысиную норку располагались на расстоянии около полуметра друг от друга через равные промежутки.

– Ямки от клиньев, – определила Ретанкур. – Смотрите, они образуют две параллельные линии.

– И что?

– Я думаю, тот мужик, который не хотел, чтобы у него воровали рыбу, устроил здесь свою коптильню. Потому что разводить огонь наверху, – она указала на остатки деревянных строений, – не имело смысла. Рыбу нельзя коптить в деревянных сараях, не то они сгорят, ко всем чертям. Он выбрал защищенное от ветра место и построил легкую конструкцию для подвески своих тварей.

Умолкнув, Ретанкур широким шагом двинулась вдоль линии ямок.

– Двадцать восемь колышков, – сказала она. – Небольшое строение, приблизительно четыре на два метра. Мы делаем успехи – обнаружены остатки рыбокоптильни.

– Как ему удалось пробить отверстия в этой скале?

– Как всем, – пожала плечами Ретанкур. – Он воспользовался ручным буром и заложил взрывчатку.

– Вот оно что, – сказал Вейренк. – То есть их группа устроилась тут. Если тот рыбак счел это место оптимальным, значит, и они тоже. Звериный инстинкт.

– А следов огня нет, – сказала Ретанкур. – Ни покрасневших или почерневших камней. За десять лет все стерлось под слоем льда. Слезай, приехали.

Ретанкур была права, и Адамберг, скрестив руки, молча смотрел на землю. Вытравленная безмолвная поверхность, по которой арктический холод и ветер прошлись словно железной щеткой, соскоблив все следы.

– В ямках, – сказал Адамберг. – На самом дне.

Он снял рюкзак и принялся вытаскивать оттуда его содержимое – банки консервов, инструменты, газовый баллон и компас, пока не добрался до ложки и пластиковых мешочков. При этом он не обратил внимания, что Ретанкур, раздувая ноздри и тяжело дыша, снова повернулась на запад.

– Возьми свою ложку, Луи, и помоги мне. Вырой и собери все, что найдешь, и разложи по мешочкам. Эрозия не могла затронуть самое дно. И земля там не промерзла.

– А что мы ищем? – спросил Вейренк, вынимая из рюкзака свой сундучок.

– Тюлений жир. Давай, рой.

Ямки от колышков были не глубже десяти сантиметров, и они без труда добрались до дна. Адамберг изучил содержимое первой ложки. Угольно-черное месиво с вкраплениями темной и красноватой породы.

– Если нет следов золы, – сказал Адамберг, – остановись. Значит, там костра не было.