— Мистер Ханди, — проталкиваясь поближе, вновь обратилась к нему Лиз, — как я понимаю, сегодня вы предоставили полиции подробные словесные портреты неизвестных, которых вы видели в воскресенье вместе с пропавшим юношей?
Мистер Ханди ответил на удивление расторопным кивком. На смену его вчерашней робости и неловкости пришла несколько более уверенная манера.
— Не могли бы вы вкратце описать их и нашим телезрителям?
Окружение Ханди вновь попыталось оттащить его в сторону, но тот, похоже, намертво приклеился к ступеньке под глазом объектива.
— Ну, они, как бы, это… не отсюдова были. Такие… м-м… смуглые, чернявые. — Чернявые?
Его уже силой волокли вниз, и, оглянувшись, как приговоренный, решивший раскрыть перед казнью страшную тайну, Ханди произнес:
— Ну, арабы, короче. Лиз восприняла это заявление с такой безмятежностью, что поначалу я подумал, что ослышался. — Спасибо, мистер Ханди, — бросила она вслед увлекаемому прочь механику и повернулась лицом к камере. — Коллеги? — Спасибо, Лиз. Это была Лиз Окавелло с репортажем от здания суда округа Хэмпден, — просиял диктор.