– Что ж, вы вовремя. Это делает вам честь. Чай или кофе?

Массингем поспешно отказался и от того, и от другого. Первым побуждением Кейт было в пику ему сказать, что она с удовольствием выпьет кофе, но она подавила искушение. Беседа предполагалась серьезная, и не следовало рисковать успехом ради уязвленного самолюбия. От миссис Миннз, однако, не ускользнул явный антагонизм между ними. Кейт безошибочно отметила вспышку понимания в черных глазах.

Гостиная, куда их препроводили, была довольно необычной, и оставалось лишь надеяться, что удивление отразилось на лице Кейт не слишком очевидно. Получив от местных властей продолговатый ящик ярдов эдак пятнадцать на десять, с единственным окном и дверью, ведущей на балкон, слишком маленький для чего бы то ни было, кроме как для того, чтобы давать свежий воздух нескольким домашним растениям, миссис Миннз умудрилась устроить здесь маленькую викторианскую гостиную – скудно освещенную, забитую вещами, замкнутую. Обои были темно-оливковые, с рисунком из плюща и лилий, ковер – выцветший, но все еще вполне пригодный для использования вильтон[29]. Почти всю середину комнаты занимал продолговатый стол из полированного красного дерева с резными ножками и сияющей как зеркало столешницей, вокруг которого стояли четыре, тоже резных, стула с высокими спинками. Восьмиугольный столик поменьше был придвинут к стене – на нем красовался фикус в медном горшке; стена вокруг была увешана сентиментальными картинками в кленовых рамках: «Прощание моряка», «Возвращение моряка», ребенок, беспечно тянущийся к цветку через ручеек, – крылатый ангел с лицом благочестивого имбецила охраняет его от неосторожного шага. Перед окном – кованая чугунная подставка для цветов, выкрашенная в белый цвет и заполненная горшками с геранью. На внешней стороне балконной решетки – глиняные горшки с плющом и другими вьющимися растениями, чья разнообразная листва полностью закрывала перила.

Центром комнатной композиции служил телевизор с семнадцатидюймовой диагональю экрана, который казался не таким анахронизмом, каким был благодаря тому, что позади него стояли зеленые папоротники – их листья завивались вокруг экрана, как живая декоративная рамка. Оконный карниз был уставлен миниатюрными стаканчиками с африканскими фиалками – темно-алыми и розовато-лиловыми в крапинку. Кейт предположила, что это стаканчики из-под йогурта, но убедиться в этом не представлялось возможным, поскольку каждый из них был задрапирован салфеточками, вырезанными из гофрированной бумаги. На полочке с замысловатой резной «спинкой» стояли фарфоровые статуэтки – собачки самых разных размеров и пород, пятнистый олень, полдюжины кошечек в неубедительно грациозных позах, каждая на своей накрахмаленной льняной подстилочке – предположительно, чтобы не поцарапать полированное красное дерево.