С его плеча свисал большой рюкзак, на кулак был насажен, как трофей, белокурый парик. Эш слегка его потряс, и локоны, задрожав в свете голой лампочки, словно ожили.

– Надень его. Я не хочу, чтобы нас узнали.

Почувствовав ее инстинктивное отвращение, он опередил уже рвущиеся с ее губ слова:

– Парик новый. Она никогда его не надевала. Сама посмотри.

– Но она должна была его надеть. Хотя бы примерить, когда покупала.

– Не покупала она парик. Его купил я. Говорю тебе, она его не носила.

С любопытством, смешанным с отвращением, Октавия взяла в руки парик и перевернула его. Подкладка из сетчатого материала была абсолютно чистой. Она чуть не сказала: «Не хочу носить ничего из ее вещей», но, подняв на Эша глаза, поняла, что придется уступить. Сняв защитный шлем, она положила его на кухонный стол. Затем одним торопливым движением, словно быстрота могла помочь преодолеть отвращение, натянула парик на голову и заправила под него темные пряди волос.

– А теперь взгляни, – сказал Эш и, крепко взяв ее за плечи, повернул к зеркалу в дверце буфета.

Из зеркала на Октавию смотрела незнакомая девушка, но на улице она оглянулась бы на нее, подумав, что где-то ее встречала. Трудно поверить, что эта штука из белокурых кудрей может так изменить внешность. Ее охватил мгновенный страх, как будто некая неопределенная опасность все еще существовала. За своей спиной она видела отражение Эша. Он улыбался и всматривался в девушку оценивающим, любопытным взглядом, как будто это преображение было его заслугой, порождением его ума.

– Тебе нравится? – спросил Эш.

Октавия дотронулась до парика рукой. На ощупь волосы были непривычные – более прочные и гладкие, чем ее собственные.

– Никогда раньше не носила парик, – сказала она. – Странное ощущение. Если еще надеть шлем – будет жарковато.

– Не в такую погоду. Мне нравится. Тебе идет. Пойдем, до полуночи надо покрыть большое рас-стояние.

– Мы вернемся сюда? – Октавия изо всех сил старалась скрыть отвращение, сквозившее в голосе.

– Нет. Никогда сюда не вернемся. Никогда. С этим местом покончено навсегда.

– А куда мы едем?

– В одно известное мне место. Тайное. Там мы будем абсолютно одни. Увидишь – когда доедем. Тебе там понравится.

Больше она не задавала вопросов, и они замолчали. Из Лондона Эш повернул на запад и вскоре выскочил на шоссе М25. Октавия понятия не имела, куда они едут, но подумала, что теперь они мчатся в северо-восточном направлении. Оставив Лондон позади, Эш стал выбирать дороги местного значения. Октавия ни о чем не думала и перестала беспокоиться – эта поездка была вне времени, – она только наслаждалась энергией, и скоростью, и встречным ветром, срывающим с плеч ощущение собственного ничтожества. Сидя за спиной Эша и обхватив его руками в перчатках, она выбросила из головы все, кроме восторженного переживания момента: бьющей в лицо волны ночного воздуха, шума двигателя, темноты дороги с наступающим с обеих сторон кустарником, проносящихся на ветру и почти сразу растворяющихся во мгле деревьев, дорожных полос, поглощаемых колесами мотоцикла.