Потом нашли и все другое. То, что обычно находили, достаточно тщательно исследуя любой связанный с каким-либо подозрительным деянием автомобиль. Песок, гравий и обычную пыль на полу, множество волос и волокон ткани на ковриках и сиденьях, старые квитанции и другие бумаги, валявшиеся в бардачке и в других местах. В багажнике находился домкрат плюс обычный набор инструмента, красный детский зимний комбинезон и старое детское кресло. Помимо автомобиля, их коллеги из полиции Нюбру обнаружили в зарослях, в нескольких метрах от него, выброшенную пустую десятилитровую канистру. Зато не удалось найти никаких следов крови, спермы или других в данной связи интересных биологических жидкостей.

Модус операнди преступника говорил сам за себя. Вставленная в замок зажигания отвертка, сломанный на классический манер блокиратор руля, окурок самокрутки с марихуаной в пепельнице, попытка поджечь машину, чтобы таким способом уничтожить все следы. В итоге напрашивался вывод о классическом уголовнике.

Человеке, за которым числился длинный список противоправных деяний в регистре наказаний и многочисленные контакты в прошлом как с полицией, так и с криминальным миром. Даже то обстоятельство, что ему не удалось поджечь автомобиль, очевидно из-за недостатка бензина, говорило о том же. В общем, речь, скорее всего, шла о суетливой, несобранной и вдобавок периодически находящейся под кайфом личности.

Два обстоятельства не вписывались в картинку, предложенную Энокссоном, и с первым он еще мог как-то смириться. Голубые волокна от дорогого свитера можно было объяснить тем, что преступник где-то его украл. Оставался почти невероятный факт. Его пальчики отсутствовали в полицейском регистре, когда все иное указывало на то, что они должны там находиться. И если это было именно то исключение, которое подтверждает правило, то прошло целых тридцать лет, прежде чем оно появилось в полицейской практике Эноссона.

— А тебе не кажется, что перед нами ложный след, — пустился в рассуждения Олссон. — Пусть даже у нас отсутствуют чертовы отпечатки, этот тип ведь один в один совпадает с полученным нами психологическим портретом.

«Что это он несет?» — подумал Энокссон удивленно.

— Конечно, пальчики преступника — самое важное, — сказал он. — Но зачем надо суетиться и устраивать ложный след, ведущий в никуда. Даже если отвлечься от того, что ни я и ни кто-либо другой не понимает, как он в таком случае смог сделать это чисто практически. Во всем остальном ведь, и это подкрепляет версию стокгольмских коллег, он, похоже, знает толк.