Но та не унималась:

— Какое-нибудь другое событие случилось в тот день?

Ничего, по словам свидетельницы. Она не читала никаких газет, редко смотрела телевизор или слушала радио, и никакие новости ее не занимали. Близко она ни с кем не общалась уже много лет, и, к сожалению, все дни в ее жизни стали теперь ужасно похожими один на другой.

После еще трех попыток Сандберг рассказала о выпавших менее чем за час тридцатимиллиметровых осадках в результате ливня, других осадков в Векшё за последний месяц не было.

У госпожи Рудберг не сохранилось воспоминаний ни о каком ливне или даже дождике, возможно, потому что она уже покинула балкон и прилегла в постель, когда с неба хлынули потоки воды.

— Да, иначе я вспомнила бы это. В такое сухое лето, — добавила она.

58

58

— Если вас интересует мое мнение, старуха совсем чокнутая, — сказал Рогерссон, когда разыскная группа на следующий день обсуждала показания девяностодвухлетней дамы и всех прочих живущих по соседству свидетелей.

— Почему ты так считаешь? — спросил Олссон, который уже несколько дней занимал место во главе стола.

— Поскольку, во-первых, у летчика нет и не было никакого сына и ни о ком подобном он и слышать не хочет. Вот зять у него есть. Он — штурман авиакомпании САС, и сейчас улетел в Австралию с младшей дочерью командира воздушного лайнера, на которой женат уже долгие годы, и к тому же они оставили Швецию в среду восемнадцатого июня, за две с половиной недели до убийства Линды. Их ждут дома через неделю, поскольку ребенок пойдет в школу. Кроме того, летчик ужасно разозлился, когда я позвонил и спросил о его забытом сыне. Поинтересовался, чем мы, черт возьми, занимаемся. Он ведь уже рассказал одному из моих коллег, что у него две дочери, внучка, зять, но никакого сына, — закончил Рогерссон и почему-то зло посмотрел на Саломонсона.

— А другая дочь? — вклинился Левин. — Как…

— Спасибо, Левин, — перебил его Рогерссон. — Ей тридцать семь лет, работает адвокатом в Кристианстаде и в течение пятнадцати лет сожительствует с другим адвокатом, с которым встретилась, когда училась на юридическом факультете в Лунде.

— Что нам известно о нем? — спросил Левин.

— Помимо всего прочего, мы знаем, что это женщина. Дочь летчика сожительствует с другой адвокатессой, и я на сто процентов уверен, что у тебя нет ни малейшего желания слушать высказывания ее отца, начни я выпытывать у него сведения о сожительнице дочери, или как это сейчас называется, — сказал Рогерссон.

— Но относительно дня рождения показания свидетельницы все равно звучат очень убедительно, — не унимался Левин.