– Я полагаю, ты пьешь черный, – проворковала Бритт Мария Андерссон и вздохнула от удовольствия.

– Да, – подтвердил Бекстрём.

– Как все настоящие мужчины, – добавила она и вздохнула снова.

«За исключении тех случаев, когда я беру эспрессо, поскольку тогда у меня рядом обычно стоит горячее молоко», – подумал Бекстрём.

– Черный будет в самый раз, – сказал он.

– А может, немного коньяку. Или, пожалуй, виски? – спросила госпожа Андерссон и кивнула на стоявшие на подносе бутылки. – Сама я собиралась налить себе немного коньяку, – не сдавалась она. – Только капельку.

– Ради бога, – сказал Бекстрём. – Я думаю, это разумно, – добавил он, не вдаваясь в причину.

– Рассказывай, – взмолилась Бритт Мария Андерссон. – Я прямо сгораю от любопытства. По телефону ты сообщил, что хотел бы зайти и поблагодарить меня.

– Да, точно, – подтвердил Бекстрём. – Так я и сказал.

– Извини, если я перебиваю тебя… – Бритт Мария осторожно сделала глоток коньяка, выпятив губы. – Но я должна сделать тебе комплимент по поводу твоей одежды. Желтый льняной костюм, бежевая льняная рубашка, галстук под цвет, темно-коричневые итальянские ботинки, наверняка ручной работы. Большинство сотрудников криминальной полиции, с кем я встречалась ранее, обычно выглядели так, словно спали на скамейке в парке перед выходом на работу.

– Человека встречают по одежке, – заметил Бекстрём. – Спасибо за комплимент, и сам я пришел сюда с целью поблагодарить тебя.

– Я даже не представляю, чем смогла помочь, – пожала плечами Бритт Мария Андерссон.

– Я тоже, – признался Бекстрём. – Но сначала ты намекнула нам о моем бывшем коллеге Ролле Столхаммере и единственно забыла рассказать о своей связи с ним примерно сорок лет назад и что вы, по большому счету, трахались до потери пульса в те времена. А когда он оказался недостаточно хорошим для нас, ты помогла нам далее, указав на братьев Ибрагим и на их жуткого кузена.

Конечно, – продолжил Бекстрём, – по одному пункту я верю тебе. Ты наверняка видела их разговаривающих с Карлом Даниэльссоном, и я полностью уверен, что здоровенный громила, стоявший у их автомобиля, глядя на тебя, сделал неприличное движение языком. Когда же мы не клюнули и на эту наживку, ты в конце концов подкинула одному из моих недалеких коллег историю о том, что Сеппо Лорен склонен к насилию. И вдобавок ненавидел своего отца Карла Даниэльссона. В общем, ты в течение четырнадцати дней заставляла моих помощников бросаться из одной стороны в другую и, собственно, забыла ведь рассказать только об одном деле.

– И о чем же? – спросила Бритт Мария Андерссон. Внезапно она выпрямила спину, на ее лице не осталось даже намека на улыбку, и она без малейшей дрожи в руках налила себе еще рюмку коньяка.