– О том, что ты фактически забила насмерть Карла Даниэльссона в среду вечером его собственной крышкой от кастрюли, а потом, на всякий случай, придушила бухгалтера его собственным галстуком. Прежде чем взяла его портфель со всеми деньгами, которые он имел глупость показать тебе ранее. И что в пятницу утром, всего тридцать часов спустя, ты задушила своего любовника Септимуса Акофели. Поскольку он, похоже, почти сразу просчитал, что именно ты сделала это, и уже в четверг вбил себе в голову, что речь шла о необходимой самообороне, поскольку Даниэльссон пытался тебя изнасиловать. Ты, скорее всего, ранее жаловалась ему на Карла Даниэльссона. Пожалуй, обвиняла его в попытке залезть на тебя против твоего желания. И когда вы встретились в пятницу, ты и Акофели, он, вероятно, предложил тебе пойти в полицию и объяснить, как обстояло дело. Что жертва именно ты, а не Даниэльссон.

Ты задушила Акофели там, в спальне, – продолжил Бекстрём, кивнув в сторону закрытой двери в дальнем конце ее гостиной. – Предварительно трахнув его так, что у него крышу снесло, поэтому он был достаточно смирным, когда ты предложила ему напоследок немного помассировать спину. Прежде чем вы вместе отправитесь в полицию и выложите карты на стол.

– Это, конечно, самая фантастическая история, какую я когда-либо слышала в жизни, – сказала Бритт Мария Андерссон. – Поскольку она также ужасно оскорбительна для меня, я надеюсь, комиссар не рассказывал ее никому другому. Поскольку в противном случае мне придется написать заявление на комиссара за оскорбление чести и достоинства. За злостную клевету, как это, наверное, называется сегодня.

– Жаловаться нет причины. Все целиком между тобой и мной, – солгал Бекстрём. – Я не рассказывал этого ни одной душе.

– Как я рада, – улыбнулась Бритт Мария Андерссон. – Мне внезапно пришло в голову, что мы с тобой смогли бы договориться. Рыбак рыбака видит издалека, так ведь обычно говорят, Бекстрём, – добавила она и налила себе третью рюмку коньяка.

– Я встречался с твоим бывшим деверем на днях, – сообщил Бекстрём. – Очень интересная личность, кстати.

– Мне трудно поверить в это, – ухмыльнулась Бритт Мария. – Он ведь стал законченным алкоголиком еще пятьдесят лет назад. И не сказал ни слова правды за всю свою жизнь.

– Я собирался поведать тебе то, чем он поделился со мной, – сказал Бекстрём. – И на твоем месте я бы послушал.

91

91

– Увидев записи в ежедневнике Калле, я решил, что ты хочешь поговорить о Беа, – сказал Половина и в третий раз налил коньяка в свою кофейную чашку. – А ты вдруг начинаешь болтать о куче мусульман, которые не имеют ни малейшего отношения к делу. У нас разве 11 сентября?