И в это самое мгновение в комнате, где они сидели, запищал мобильник.

– Твой или мой? – спросил комиссар. Достал свой собственный телефон и поднял его на всякий случай. – Не мой, – констатировал он, покачал головой и вернул аппарат в карман.

– Наверняка кто-то ошибся номером, – отмахнулась Бритт Мария Андерссон, хотя на секунду ее глаза стали столь же узкими, какие бывали у Анники Карлссон в определенные мгновения. И это ведь она сейчас позвонила на третий мобильник, похоже предназначенный исключительно для входящих разговоров с Карлом Даниэльссоном и Септимусом Акофели. И точно, когда Бекстрём просил ее сделать это.

– Знаешь, Бекстрём, – сказала Бритт Мария Андерссон, которая сейчас села ему на колени и принялась гладить загорелой рукой ворот его рубашки и грудь. – Мне неожиданно пришло в голову, что нам с тобой надо начать жить вместе.

– Рассказывай, – потребовал Бекстрём.

И хотя она уже держала его за галстук, он не испытывал ни малейшего беспокойства.

«Предупрежден, значит, вооружен», – подумал он.

– Мы ведь одного возраста, – напомнила Бритт Мария Андерссон. – Я могу предложить тебе ту или иную поездку в страну, где ты никогда не был раньше, и я говорю о сексе, а не о каких-то обычных путешествиях. Мы можем разделить деньги Даниэльссона. Украденные у обычных разбойников, вроде тех арабов, которые пытались убить тебя. Мы можем…

– О какой сумме идет речь? – перебил ее Бекстрём, сохранявший ледяное спокойствие, пусть дама у него на коленях уже гладила его галстук обеими руками. Загорелыми, сильными и слишком большими для женщины, пожалуй, даже мужскими. – Чисто из любопытства, – объяснил он.

– Мы говорим почти о миллионе, – сказала Бритт Мария Андерссон, гладя украшенный желтыми лилиями синий галстук Бекстрёма.

– Ты уверена в этом? – спросил он. – Я разговаривал с прокурором сегодня утром, и мои коллеги навестили твою ячейку в СЕ-банке в центре Сольны всего пару часов назад. Они нашли в ней портфель Карла Даниэльссона, и в нем два миллиона. Тысячными купюрами, двадцать пачек по сто тысяч в каждой.

Звонок на мобильный, кстати, – продолжил он, – когда телефон в твоей сумочке запищал пару минут назад. Вообще-то звонок сделала моя коллега, на тот самый номер, куда обычно звонили Даниэльссон и Акофели.

Первый с целью купить секс с тобой, а второй, поскольку он, возможно, любил тебя.

Знаешь, Бритт Мария Андерссон, – сказал комиссар Эверт Бекстрём. – Мне внезапно пришло в голову, что я разговариваю с крайне необычной фигурой в моей отрасли.

– И почему же? – спросила она, и ее глаза неожиданно стали даже более узкими, чем у коллеги Анники Карлссон в тот раз, когда она подумывала задать взбучку молодому Стигсону, поскольку он болтал именно о Бритт Марии Андерссон в оскорбительной для любой женщины манере.