— Жить будешь в шпионском отеле, — сказал Фриц.

— Шпионском?

— Да, в старом, добром «Империале». В «холодную войну» туда частенько наведывались и русские, и западные агенты. У вашего начальника полиции, должно быть, много денег.

Они выехали на улицу Кернтнер-ринг.

— Посмотри направо, — показал рукой Фриц. — Над крышами домов ты видишь колокольню собора Святого Стефана. Красиво, правда? А вот и отель. Ты регистрируйся, а я тут подожду.

Дежурный администратор в «Империале» улыбнулся, увидев, как Харри с удивлением рассматривает приемную.

— Мы потратили сорок миллионов шиллингов, чтобы все здесь стало как до войны. В сорок четвертом отель был почти разрушен бомбардировками. Несколько лет назад он был в ужасном состоянии.

Когда Харри вышел из лифта и пошел по коридору третьего этажа, ему казалось, что он ступает по моховому болоту — так пружинил под ногой толстый и мягкий ковер. Комната, куда его поселили, была не слишком большой, но в ней имелась кровать с балдахином, судя по виду, лет ей было не меньше ста. Когда Харри открыл окно, до него донесся запах сдобы из кондитерской напротив.

— Хелена Майер живет на Лацаретгассе, — сообщил Фриц, когда Харри вернулся в машину, и посигналил другому водителю, который перестроился в другую полосу, не включив поворотник. — Она вдова, у нее двое взрослых детей. После войны работала учительницей, потом вышла на пенсию.

— Ты с ней разговаривал?

— Нет, читал ее досье.

Нужный им дом на улице Лацаретгассе когда-то, вероятно, был изысканным. Но сейчас со стен осыпалась штукатурка, а эхо шагов на лестнице смешивалось со звуками капающей воды.

На четвертом этаже у порога своей квартиры гостей встречала Хелена Майер. У нее были живые карие глаза и радушная улыбка. Хозяйка извинилась за ужасное состояние лестницы и повела гостей в квартиру.

Внутри все было заставлено мебелью и разными безделушками, которых за долгую жизнь у людей накапливается немало.

— Присаживайтесь, — сказала хозяйка. — Я буду говорить по-немецки, но вы можете говорить по-английски — я понимаю, — добавила она, обращаясь к Харри.

Потом она принесла из кухни поднос с кофе и сдобой:

— Штрудель, угощайтесь.

— С удовольствием, — сказал Фриц, двигаясь поближе к столу.

— Значит, вы говорите, что знали Гюдбранна Юхансена? — спросил Харри.

— Да, конечно. То есть мы звали его Урией — он просил, чтобы его называли так. Сначала мы думали, что он немножко того из-за ранения.