Он сосредоточенно смотрел на алтарь. Иисус с такими лучами из головы. Налобный фонарь. Отпущение грехов. Гениальное изобретение. Религию стало труднее продавать, ведь так нелегко следить за соблюдением всех заповедей, особенно после того, как людям начали советовать поддаваться некоторым искушениям. И люди пришли к выводу, что им достаточно просто верить. Маркетинговый ход, настолько же эффективный для оборота, как продажи в кредит. Раньше казалось, что спасение будет дано даром. Но, как и покупки в кредит, оно больше не пользовалось таким спросом, людям стало плевать, они грешили на тяжелую жизнь, потому что достаточно ведь чуть-чуть верить. Поэтому в Средневековье потребовалось ужесточить правила и ввести денежные сборы. И был изобретен ад и предание о том, что души будут гореть в огне. И пожалуйста — напуганные клиенты были загнаны обратно в церковь, но на этот раз им пришлось заплатить. Церковь стала хорошо зарабатывать и разбогатела, она проделала, черт возьми, отличную работу. Вот что Трульс думал об этом деле, а его собственная вера заключалась в том, что он умрет и на этом все кончится, не будет ни отпущения грехов, ни ада. Но если он ошибался, то он попадет в беду, это ясно. Должны существовать границы того, что можно простить, а у Иисуса едва ли хватит фантазии представить хотя бы парочку из тех вещей, что совершил Трульс.

Харри смотрел прямо перед собой. Он находился в другом месте. В «Камере пыток», где Беата показывала и рассказывала. Он очнулся только от шепота Ракели:

— Ты должен помочь Гуннару и остальным, Харри.

Он вздрогнул и вопросительно посмотрел на нее.

Она кивнула в сторону алтаря, где другие уже заняли свои места по сторонам от гроба. Гуннар Хаген, Бьёрн Хольм, Катрина Братт, Столе Эуне и брат Джека Халворсена. Хаген сказал, что позиция Харри — напротив деверя, второго по высоте мужчины среди них.

Харри поднялся и быстрыми шагами пошел по центральному проходу.

«Ты должен помочь Гуннару и остальным».

Это было похоже на эхо слов, которые она произнесла накануне вечером.

Харри обменялся незаметными кивками с остальными и занял свободное место.

— На счет «три», — тихо сказал Хаген.

Звуки органа наплывали один на другой, словно разбухали.

И они понесли Беату Лённ к свету.

В баре «Юстисен» было полно людей, пришедших после похорон.

В динамиках звучала песня, которую Харри уже слышал в этом заведении. «I Fought the Law»[62] в исполнении группы «Bobby Fuller Four». У названия песни было оптимистичное продолжение: «…and the law won».[63]

Он проводил Ракель на экспресс в аэропорт, и за это время иные из бывших коллег успели набраться. Будучи трезвым наблюдателем, Харри видел почти паническое стремление напиться, словно собравшиеся находились на борту терпящей крушение шхуны. За некоторыми столами люди подхватывали слова песни Бобби Фуллера о том, что закон победил.