Харри подал знак, что скоро вернется, столу, где сидели Катрина Братт и остальные носильщики гроба, и пошел в туалет. Он уже заканчивал, когда какой-то человек занял место у соседнего с ним писсуара. Харри услышал звук расстегиваемой молнии.

— Это место для нас, для полицейских, — прогнусавил стоящий рядом. — Так какого черта здесь делаешь ты?

— Ссу, — ответил Харри, не поднимая глаз. — А ты? Жжешь?

— Даже не пытайся, Холе.

— Если бы я попытался, ты бы не разгуливал на свободе, Бернтсен.

— Берегись, — простонал Трульс Бернтсен, свободной рукой ухватившись за перегородку между писсуарами. — Я могу повесить на тебя убийство, и ты это знаешь. Того русского в баре «Приходи таким, какой ты есть». Всем в полиции известно, что это сделал ты, но я единственный, кто может это доказать. И именно поэтому ты не решаешься пойти против меня.

— Вот что я знаю, Бернтсен: этот русский был наркодилером, который пытался меня устранить. Но если ты считаешь, что тебе повезет больше, чем ему, то вперед. Ты ведь и раньше избивал полицейских.

— Что?

— Вместе с Бельманом. Какого-то гомика, что, не так?

Судя по звуку, у Бернтсена были какие-то проблемы со спуском воды.

— Ты что, снова нажрался, Холе?

— Мм, — ответил Харри, застегиваясь. — Открылся сезон для тех, кто ненавидит полицию.

Он пошел к раковине и увидел в зеркале, что Бернтсену никак не удается заново включить свой кран. Харри вымыл и вытер руки. Направился к двери. И услышал за спиной тихий хриплый голос Бернтсена:

— Я просто предупреждаю: даже не пытайся. Если ты возьмешь меня, я утащу тебя за собой.

Харри вышел в зал. Бобби Фуллер заканчивал. И в голову Харри пришла мысль о том, насколько наши жизни полны случайными совпадениями. Например, когда Бобби Фуллера нашли мертвым в его машине в 1966 году, всего пропитанного бензином, многие полагали, что его убили полицейские. Ему было двадцать три. Столько же, сколько и Рене Калснесу.

Началась следующая песня группы «Supergrass». «Caught by the Fuzz».[64] Харри улыбнулся. Газ Кумбс поет о том, как его ловят легавые, the fuzz, которые хотят, чтобы он стал стукачом. Через двадцать лет полиция слушает эту песню и считает ее хвалебной для себя. Прости, Газ.

Харри огляделся. Он думал о долгом разговоре, который состоялся у них с Ракелью сегодня ночью. Обо всем, что в своей жизни человек может обойти, обогнуть, чего может избежать. И о том, от чего человек не может убежать, потому что в этом и заключается его жизнь, смысл его существования. Что все остальное — любовь, мир, счастье — лишь приложение к главному. Говорила в основном Ракель. Она объяснила ему, в чем его долг. Сказала, что тени смерти Беаты стали такими длинными, что заслонили собой тот июньский день, и не имеет значения, будет ли он солнечным. Что он должен. Ради них обоих. Ради них всех.