– Что ты такое говоришь, Харри?

– В тот день, когда мы с Ракелью поженились и вы с Ингрид были на нашей свадьбе, Валентин пришел к Авроре на гандбольный турнир, в котором она участвовала.

Книга упала на ковер с приглушенным стуком. Столе непонимающе замигал:

– Она… она…

Харри выжидал, пока он свыкнется с мыслью.

– Он трогал ее? Он причинил ей вред?

Харри смотрел в глаза Столе, но не отвечал, ждал. Он видел, как Столе сопоставляет информацию. Понял, что последние три года предстали перед ним в новом свете. В свете, дававшем ответы.

– Да, – прошептал Столе, и его лицо исказила гримаса боли. Он снял очки. – Да, конечно, он это сделал. Как же я был слеп… – Он уставился в никуда. – Но как вы об этом узнали?

– Аврора вчера пришла ко мне и рассказала обо всем, – ответил Харри.

Взгляд Столе Эуне, как при замедленной съемке, вернулся к Харри.

– Ты… ты знал это со вчерашнего дня и ничего мне не сказал?

– Мне пришлось пообещать ей молчать.

Голос Столе Эуне стал не громче, а тише.

– Пятнадцатилетняя девочка подверглась насилию, и тебе прекрасно известно, что ей необходима любая доступная помощь, а ты решаешь держать все в тайне?

– Да.

– Но ради всего святого, Харри, почему?

– Потому что Валентин угрожал убить тебя, если она расскажет о случившемся.

– Меня? – У Столе вырвался всхлип. – Меня? Ну и что? Я мужчина, которому далеко за шестьдесят, у меня больное сердце, Харри. А она девочка, у которой вся жизнь впереди!

– Просто ты – человек, которого она любит больше всего в мире, и я дал ей слово.

Столе Эуне надел очки и направил трясущийся палец в сторону Харри: