– У Зинчук – волосы, – глуховато проговорил Бабкин, уткнувшись носом в диван. – У Липецкой – больница. У Шверник – Италия, у Лосиной – уволенная мать. Кто остался?

– Стриж и Матильда. Ну и Кувалда с Совой.

Илюшин поднял указательный палец:

– Да! Совсем забыл о них. Именно эти двое пытались подкупить девушку на ресепшене, чтобы она выдала им ключи от некоторых номеров. Включая твой, Мария.

– Как вы об этом узнали? – ахнула Маша.

– Подкупили девушку на ресепшене, – невозмутимо ответил Макар.

Она схватилась за голову. Зинчук – одна из двух подруг?! Невозможно!

Ей стало казаться, что еще чуть-чуть – и фигуры бывших одноклассниц полетят вокруг нее, как колода карт вокруг Алисы, и тогда она наконец-то проснется.

– Неужели они собирались обыскивать номера?

– Ну, четверо из вас привезли с собой общую фотографию класса, и теперь ни одна не может ее найти. Слишком маленькая вероятность совпадения.

Кувалда побывала здесь? Рылась в ее сумке?

Маша с отвращением обвела комнату взглядом. Скоро она начнет ненавидеть здесь все!

– Подождите! – спохватилась она. – Но ведь ключей-то им не дали!

– Мы не знаем, сколько попыток предприняли эти двое и к кому обратились еще, – разочаровал ее Макар. «Не говоря уже о том, – добавил он про себя, – что при необходимости замки на местных дверях открываются скрепкой».

Бабкин наконец перевернулся лицом вверх. На небритой щеке отпечатался след от рифленой обивки дивана.

– Мы провели блестящее расследование! – громко произнес он. – Утром нам было известно, что у Зинчук есть мотив для убийства. Теперь мы продвинулись куда дальше. Стало ясно, что мотив для убийства был у каждой из твоих одноклассниц!

– Исключая Стриженову, – дотошно поправил Макар.

Бабкин отмахнулся:

– Наверняка ей тоже что-нибудь обрезали, а если не обрезали, то пришили!

– И Матильду! – испугалась Маша. – Она тут вообще ни при чем.