– Прости! Тебя это все вообще не касается, а я…

Но тут она заметила, что Илюшин больше не смотрит на нее. Взгляд его скользнул куда-то вниз и влево, выражение стало отсутствующим.

«Кажется, я его достала».

– Правда, извини, я не хотела тебя этим… В общем, я пойду.

Стриж поколебалась, не поцеловать ли его на прощание, но он по-прежнему стоял с таким лицом, словно кроме него в комнате никого не было, и она решила, что не стоит.

«Взяла и все испортила напоследок!»

Его голос догнал ее возле двери:

– «Распутная», которую нарисовала Рогозина?

Саша обернулась. Макар Илюшин быстро обошел кровать и остановился перед ней. Всю его отстраненность как рукой сняло.

– Что? – Саша даже растерялась от требовательности его тона. – Ну… Э-э-э… Да. Картина.

– Которую нарисовала Рогозина?

– Если тебе больше нравится слово «написала», то…

– Там женщина, – отрывисто перебил Макар. – В лодке? Голая, грудастая?

Саше внезапно стало не по себе от его тона.

– Ну да, я же сказала… А что?

Он кинулся к компьютеру, едва не опрокинув стул.

– Маша ведь упоминала об этом… – бормотал он, стремительно вбивая что-то в строку поисковика. – Как я мог пропустить мимо ушей! Ну конечно, картины!

– Там еще был тигр, – растерянно сказала ему в спину Саша. В кармане джинсов завибрировал телефон. Значит, такси уже подъехало, ей пора выходить.

Но она почему-то не могла уйти.

– Тигр, тигр, светло горящий, – пробормотал Илюшин. Взъерошенный, с блестящими глазами, он стал похож на полоумного. – Где этот чувак, где, где?!