– Давай, – согласился ангел.

– Я ведь жизнь-то прожила не слишком хорошую, верно?

Ангел сочувственно кивнул.

– Врать не врала, убивать не убивала, – перечислила Елизавета. – Но и любить никого не любила. Людям некоторым пакостила! Ох, и помянут же они меня недобрым словом!

– Да уже поминают, – успокоил ангел. – Подлая ты, говорят, была старушонка.

– А еще что болтают? – нахмурилась Елизавета.

Ангел на секунду прищурился.

– А не надо было стоять под стрелой! – известил он, явно копируя кого-то. – То есть под гномом.

– Гришка языком чешет, пьяная рожа, – безошибочно опознала Пудовкина. – Никакого уважения к покойнице! Ух, я б его…

Она спохватилась и искоса глянула на ангела. Тот укоризненно покачал головой:

– Вот жеж ты вредная душа.

– А я о чем! – обрадовалась Елизавета. – Вредная! Я тебе про то и талдычу! За что же, объясни, меня сюда взяли?

Она обвела рукой розовую, как шиповниковый цвет, облачную пену.

Ангел поднялся и посмотрел на нее сверху вниз насмешливо и тепло.

– А за пуделя, – легко сказал он.

Подмигнул Елизавете Архиповне, взял ее за руку и повел, утопая по колено, в сторону поднимающегося солнца.

Облака все летели и летели над маленьким городком, раскинувшимся на берегу Оки.

Где-то внизу Галка ревела от счастья на плече Олега.

Нина варила компот на всех, включая негодяйку Алевтину.

Макар целовал Сашу Стриж.