«Пашка расскажет… он всем расскажет!» Вероника уже не разбирала, что нашептывают ее внутренние голоса, а что говорит сидящая рядом Женька. Она что-то ответила невпопад и поймала на себе изумленный взгляд сестры. Нет, кажется, Женька все-таки молчала…
«Сделай что-нибудь. Сделай!»
На секунду Вероника представила себя утопившейся в реке, и эта мысль принесла короткое облегчение.
А потом вдруг все закончилось. Пашки не стало. Он исчез, и с ним растаяли навязчивые мысли и терзавший ее страх. Девочка успокоилась и выкинула все случившееся из головы.
Прохор умер не до конца – сейчас это стало совершенно ясно. И это было еще хуже, чем если бы он был жив. С живым Прохором можно было бы договориться.
Теперь он был не просто человеком – он стал комнатой-лабораторией, самим этим домом, где пятнадцать лет назад мучил ее.
Вероника снова была в его власти. Дед и сейчас управлял ею, как тем летом.
Она поднесла ко рту руку и с силой сжала зубы на коже.
Боль не помогла. Вероника по-прежнему ощущала себя в ловушке.
Кто-нибудь рано или поздно доберется до снимков. Так всегда случается. Фотографии окажутся в интернете и их увидят все: Женька, мама, ее бывший муж, ее нынешний начальник… Тогда все рухнет.
«Сжечь дом, – подумала Вероника. – Вывести Яну и Лелика. Спалить все дотла».
Нет, так не годится.
Ей казалось, что из-за каждого угла на нее смотрит дед и хохочет. «Что, маленькая распутная сучка, не получилось у тебя отыскать снимки? Я хорошо их спрятал, детка моя! Кто-нибудь непременно на них наткнется – но не ты».
Вероника напоследок обвела взглядом разоренную комнату. Повернулась, собираясь уходить. Прохор победил.
Однако возле двери она замедлила шаг. Он здесь, да… Та его часть, которую сохранила ее память.
Вероника обернулась.