Фотограф наклонился к парню, и в эту секунду раздался пронзительный крик.

Герман подпрыгнул и обернулся. Валя продолжала кричать, глядя прямо в его изумленное лицо. Голос, накопившийся в ней за пять лет, прорвался наружу и выплескивался во все стороны, а обезумевшее эхо металось среди сосен. Она кричала так, будто силы ее голоса могло хватить, чтобы оттолкнуть Германа от его жертвы.

Некоторым образом так и произошло.

Огромная тень пронеслась мимо Вали и сбила Германа с ног. Тот отлетел в сторону, вскрикнув, а человек бросился к раненому.

– Макар!

– У него нож! – крикнула Валя.

Но Герман больше не нападал. Он вскочил, бросил взгляд в ту сторону, где исчезла Марта, посмотрел на склонившегося над лежащим мужчину и вдруг улыбнулся девушке. Это была хорошая, славная улыбка.

– Макар, посмотри на меня! Илюшин!

– Бессмысленная твоя рожа, – слабо сказал Макар, – чего на нее смотреть…

Он говорил с долгими паузами.

– Куда тебя ударили?

– В спину…

Бабкин бережно повернул его на бок, разорвал рубаху и перекрестился, как часто бывает с убежденными атеистами в минуты сильного потрясения.

– Слушай сюда, – отрывисто сказал он. – Ты не умираешь. Нож в ребра уперся. Все будет нормально.

Девушка, благодаря которой он успел вовремя, стояла неподалеку, не двигаясь с места. Сергей стащил футболку.

– Подойди сюда! – позвал он. – Прижми, вот так… Я сейчас вернусь.

Он бросился к спрятанной машине, но, не пробежав и ста метров, наткнулся на брошенную «Ладу».

– Здесь поблизости есть фельдшерский пункт, сначала я тебя туда отвезу, а потом в больницу, – сказал он, вернувшись. – Приготовься, будет неприятно.

– Как будто когда-то было иначе…

– Тихо!