— Что это? — крикнули с той стороны.

Бруклин повис на заборе. Расстояние до земли здесь было больше, так как вдоль ограды протянулась канава.

В груди что-то треснуло. Звук был таким неприятным, что по телу полковника пробежала дрожь. Он разжал пальцы и полетел вниз. Хоть он и приготовился к жесткому приземлению, но все же громко охнул, когда колени от удара подогнулись. Он не удержал равновесия и завалился на бок.

Из-за забора раздались сердитые вопли. Бруклин с трудом поднялся, пересек канаву и ползком взобрался по противоположному склону. Правое колено горело огнем, но полковник заставил себя преодолеть невысокую ограду из жердей — и вот он уже добрался до Ост-Индия-Док-роуд.

С возвышения он оглянулся и увидел опиумный склад и гавань. Из открытой двери склада вырывалось пламя.

Впереди простирались туманные очертания городских кварталов. Бруклин побежал, неуклюже припадая на одну ногу, стараясь максимально ослабить нагрузку на поврежденное колено.

И еще у него сильно болела грудь. После того как там что-то треснуло, боль сделалась почти непереносимой.

Взрыв швырнул его на землю. Здание склада разлетелось обломками. В воздух взвились огромные языки пламени, повалил дым. В ушах полковника и так звенело после сумасшедшей перестрелки в замкнутом пространстве, теперь же он почти оглох от грохота.

Всего один взрыв.

А планировалось, что их будет десять. Объединенная сила этих взрывов должна была сровнять с землей не только склад опиума (а он оказался разрушен лишь частично), но и другие здания в округе. В воздух должно было взлететь такое количество пылающих деревянных обломков, что сейчас полковник попал бы под настоящий огненный дождь. Сильный ветер, дующий с реки, унес бы искры в сторону городских кварталов. Дома по северной стороне Ост-Индия-Док-роуд занялись бы огнем. Все вокруг должно было охватить безжалостное пламя.

Скрипя зубами от боли, Бруклин несколько секунд смотрел, как, размахивая фонарями, от доков бегут перепуганные взрывом люди. Потом он добрел до перекрестка, на котором сходились сразу пять улиц, и двинулся на юг. Вряд ли преследователи подумают, что беглец решит вернуться назад к реке. Табличка на столбе сообщала, что он находится на Черч-стрит. Недалеко отсюда юный Бруклин убил родную мать и приемного отца, а затем поджег стоявшую на берегу хибару.

Он миновал церковь, в которой обучался грамоте. В памяти вдруг возник отрывок из часослова:

«Если мы говорим, что не имеем греха, то обманываем себя, и истины нет в нас».

«Это неправда, — подумал Бруклин. — Во мне нет греха».