– Отец, – с упреком произнесла Эмили.

– Прости, дорогая. После содеянного с Кэтрин приспешники полковника слишком разволновались и не смогли расположить тела ее родителей правильным образом. Записки с названиями «Молодой Англии» и «Молодой Ирландии», а также с именем Уильяма Гамильтона – четвертого из тех, кто стрелял в королеву, – торопливо засунули в карманы, вместо того чтобы разместить их с нужным эффектом. Убийцы сработали так неуклюже, потому что сценарий поменялся. Вернее, для такого поворота сценария и вовсе не было, и убийцы сбежали с места преступления со всех ног. – Де Квинси повернулся к двери. – Скажите, полковник, вы действительно любили Кэтрин Грантвуд? Или женились на ней лишь с целью отомстить ее родителям и даже ребенка зачали, чтобы показать, какую власть вы над ней приобрели?

За дверью по-прежнему было тихо.

– Возможно, он все же покончил с собой. В конторе найдется топор? – обратился Де Квинси к швейцару. – Сержант Беккер, полагаю, вам следует взломать дверь.

Беккер вспотел, размахивая топором. От дверного косяка во все стороны разлетались щепки.

– Проще обрубить доски вокруг петель, чем пробивать насквозь, – решил он.

Топор зазвенел, ударившись о металл.

– Вот она, петля! Я ее вижу!

– Разрешите мне попробовать, – попросил швейцар.

Он вставил в щель стамеску и надавил. Дерево треснуло, освободив петлю. Вдвоем с Беккером они снова навалились на дверь, и та, не выдержав, рухнула на пол, увлекая за собой сержанта и швейцара.

– Осторожнее! – предупредил Беккер.

Они поднялись на ноги и осмотрели комнату.

– Что там? – спросил из кабинета Де Квинси.

– Ничего.

– Как?

– Комната пуста.

Де Квинси протиснулся мимо них:

– Но ведь не мог же он исчезнуть?

Беккер посмотрел в углу за столом и стульями, заглянул под кровать.