Кеб выбрался на Греческую улицу и направился в сторону Сохо-сквер.

– Какой номер дома? – крикнул сверху возница.

– Пустое место между домами, – ответил Любитель Опиума.

У деревянного ограждения собрались люди, тревожно указывая на что-то, находящееся ниже мостовой.

– Мы опоздали, – простонал Де Квинси.

Он спрыгнул еще до того, как кеб остановился. Эмили, Райан и Беккер с трудом протиснулись сквозь толпу.

Де Квинси был так мал ростом, что ему пришлось встать на цыпочки, чтобы заглянуть за ограждения и осмотреть каменный пол бывшей кухни нижнего этажа.

Кэролайн лежала лицом вниз на одной из каменных плит.

Райан и Беккер отодвинули одну секцию ограждения, за которой располагались ступеньки, ведущие на нижний этаж. Они помчались вниз, но Любитель Опиума, несмотря на свой рост, первым оказался рядом с Кэролайн.

Она лежала неподвижно. Он бережно перевернул ее на спину и всхлипнул. Она пугающе постарела. Еще недавно гладкая кожа приобрела оловянный оттенок и покрылась морщинами. Волосы словно присыпало пылью.

– Эмили, помоги ей, если сможешь, – попросил Де Квинси.

– У нее в руке кусок печенья, – заметила Эмили. – И крошки в уголках рта.

Она попыталась нащупать пульс. Приподняла веки Кэролайн и осмотрела ее глаза. Затем проверила ее дыхание и наконец коснулась лодыжек.

– Холодные. Совсем холодные. Яд был слишком сильным. Она умерла, отец.

Де Квинси опустился на колени, сжимая в руке письмо Кэролайн. Он никогда не сможет забыть ни одного слова из этого письма.

Дорогой мой Томас, воспоминания действительно подобны звездам, которые исчезают днем и снова появляются в темноте… точно так же, как кошмары и призраки. В особенности один из них. В тот вечер, когда ты отправился в Итон, чтобы попросить друга твоей семьи вытащить тебя из нищеты, я не могла остаться дома одна, без тебя. Я пошла следом за тобой и видела, как ты встретился с Энн, поджидавшей тебя чуть дальше по Греческой улице. Я не могла понять, почему ты не взял меня с собой. Если ты разрешил Энн проводить тебя до почтовой кареты, то почему не разрешил мне? Я прокралась за вами на Своллоу-стрит, где вы присели на скамью. Очевидно, вы строили планы на будущее. Я видела, как она обняла тебя, а ты поцеловал ее. После ты уехал, и я подошла к Энн, сидевшей на скамье. Она плакала. Потом она заметила меня, мы обнялись и заплакали вместе. Я попросила ее вернуться со мной в тот проклятый дом на Греческой улице, чтобы мы могли утешить друг друга. Я сказала Энн, что ты оставил мне рецепт для печенья. Угли в камине еще не остыли, я раздула их и добавила остатки угля, который ты принес перед отъездом. Потом нашла старую сковороду в одном из пыльных шкафов и приготовила печенье. Томас, я часто представляла тебя и Энн моими родителями и мечтала, что вы всегда будете заботиться обо мне. Но иногда я представляла тебя не отцом, а моим мужем. И когда я увидела, как вы с Энн строите планы на будущее без меня… когда я увидела, как ты поцеловал ее… В прошлую субботу мы сидели в ресторанчике, и ты рассказал мне, что в доме на Греческой улице ужасно воняло, когда ты вернулся туда через пять дней. Я объяснила, что это были крысы, убитые твоим ядом. Но на самом деле воняли не только крысы. Вот почему Брунелл решил сбежать вместе со мной. Он боялся, что его враг узнает о том, что я сделала, и обвинит во всем его самого. В итоге я ничего не добилась. Жалею ли я о чем-то в своей жизни? Да, я жалею, что пошла в тот вечер за тобой. Я жалею, что привела Энн домой. Я жалею, что не смогла… Возможно, мы трое стали бы одной семьей и вы с Энн заботились бы обо мне. Я даже представить не могу, как это было бы прекрасно. Но тогда, как ты мне уже говорил, у тебя не было бы Эмили. Вечно твоя, Кэролайн