Де Квинси взглянул на страницу:

– Здесь описывается тот вечер, когда я уезжал в Итон и прощался с Энн.

Он взял письмо, адресованное Томасу, и дрожащей рукой взломал восковую печать. Чем дальше он читал, тем сильнее билось его сердце и кружилась голова.

– Что там сказано, отец?

– Нет времени рассказывать. – Де Квинси обернулся к лакею. – Проводите нас на кухню.

Кухня располагалась на нижнем этаже. Там стояла самая большая печь, какую Де Квинси видел в своей жизни.

– Значит, вы застали миссис Ричмонд здесь на рассвете? – спросил он у кухарки.

Круглолицая женщина растерянно закивала:

– Она растопила печь так жарко, как делаю я, когда готовлю ужин.

– И что она делала? – задала вопрос Эмили.

– Пекла печенье.

– Печенье, – повторил Де Квинси, и голос его прозвучал, словно стон.

– Самое странное печенье из всех, что я знаю, – добавила кухарка. – Бренди, свиной жир, сахар, мука и…

– И что-то белое, что лежало в банке с водой, – закончил за нее Любитель Опиума.

Кухарка кивнула.

– Не знаю, что это, но один слуга делает из него зеленую светящуюся смесь, которую выставляют в блюдцах на лестнице. Я понятия не имела, что это съедобно.

– А потом она вышла из дома? – торопливо уточнил Де Квинси. – Так нам сказал лакей.

– Я пыталась отговорить ее, – оправдывалась кухарка. – Левая нога у нее совсем ослабла. И левая рука тоже выглядела неважно. Но она ничего не хотела слушать. Она ведь моя хозяйка, как же я могла остановить ее? Она положила печенье в карман пальто и ушла, опираясь на трость.

– Она не говорила, куда отправилась? – спросила Эмили.

– Нет. Она только сказала: «Спасибо, что столько лет помогали мне. Я кое-что оставила для вас и других слуг в библиотеке». Во имя Господа, что происходит?