— Давай. Сделаем как положено.

Судя по напряженному блеску глаз, оставлять меня одного ему не хотелось, но выбора не было. Он понес стаканы в кухню: открылась дверь холодильника, посыпались кубики льда. Виски оказался первый класс: односолодовый «Тирконнелл».

— Хм, у тебя губа не дура, — заметил я.

— А что тебя удивляет? — Шай вернулся, встряхивая лед в стаканах. — А вот разбавлять даже не проси.

— Обижаешь.

— Правильно. Тот, кто разбавляет, не заслуживает виски. — Он налил нам на три пальца и толкнул стакан по столу ко мне. — Твое здоровье! — сказал он по-ирландски, подняв свой стакан.

— За нас, — сказал я.

Стаканы звякнули. Виски потек обжигающей золотой волной ячменя и меда. Мой гнев улетучился; меня переполняла спокойная собранность и готовность. Во всем мире не осталось никого. Мы смотрели друг на друга через шаткий стол; тени от яркой лампы покрыли лицо Шая боевой раскраской, скопились по углам. Все было так знакомо, почти умиротворяюще, как будто мы готовились к этому мигу всю жизнь.

— Ну, — спросил Шай, — как возвращение домой?

— Зашибись. Ни за что бы не пропустил.

— Скажи-ка, ты и вправду будешь теперь приезжать? Или наплел Кармеле, чтобы не расстраивалась?

— Как можно? — улыбнулся я. — Нет, я всерьез. Ты счастлив?

Шай дернул уголком губ.

— Кармела и Джеки считают, что ты скучаешь по семье. Похоже, вскоре их ждет большое разочарование.

— Обидно. Думаешь, мне плевать на семью? Ну, на тебя — допустим, но на остальных…

— Именно! — Шай рассмеялся в свой стакан. — Здесь у тебя планов быть не может.

— Я тебя удивлю: планы есть у всех и всегда. Впрочем, не забивай себе голову. Планы планами, а приезжать буду часто, Кармела и Джеки останутся довольны.

— Хорошо. Напомни, чтобы я показал тебе, как сажать папашу на унитаз и потом снимать.

— Ну да, ты же тут в следующем году не часто будешь, — понимающе кивнул я. — Магазин твой, и все такое.

Что-то промелькнуло в глубине глаз Шая.