Больничная палата Дженни Спейн — единственная комната, которой я боялся: либо потому, что тьма в ней была острее любого предмета, к которому я когда-либо прикасался, либо потому, что внутренний голос подсказывал мне, что она совсем не заточена, что тени в ней до сих пор пересекаются и плодятся, и на этот раз их не остановить.

Они обе были там — Дженни и Фиона. Когда я открыл дверь, они повернули головы в мою сторону, но разговора я не прервал — они просто молчали. Фиона сидела у кровати на крошечном пластиковом кресле, сжимая ладонь Дженни, лежащую на ветхом одеяле. Они уставились на меня; худые лица, в которых боль навсегда прорезала морщины, пустые голубые глаза. Кто-то сумел вымыть Дженни голову — без выпрямителей ее волосы стали мягкими и пушистыми словно у девочки. Вода смыла искусственный загар, сделав Дженни даже более бледной, чем Фиона. Я впервые заметил, что они похожи.

— Извините за беспокойство, — сказал я. — Мисс Рафферти, мне нужно поговорить с миссис Спейн.

Фиона еще крепче сжала руку Дженни.

— Я останусь.

Она все знала.

— Боюсь, что это невозможно, — сказал я.

— Тогда она не будет с вами разговаривать. И в любом случае она не в состоянии. Я не позволю вам ее запугивать.

— Я и не собираюсь никого запугивать. Если миссис Спейн хочет, чтобы при нашем разговоре присутствовал адвокат, пусть попросит об этом, однако посторонних в комнате быть не должно. Уверен, вы все понимаете.

Дженни мягко положила руку Фионы на подлокотник кресла.

— Все нормально, — сказала она. — У меня все в порядке.

— Нет, не в порядке.

— Да нет же, честно. — Врачи уменьшили дозу болеутоляющих: Дженни по-прежнему двигалась так, словно она под водой, а лицо выглядело неестественно спокойным, почти обмякшим, как будто у нее были перерезаны какие-то важные мышцы, однако ее глаза уже фокусировались на объектах и говорила она отчетливо, хоть и медленно. Она уже была в состоянии давать показания — если бы до этого дошло. — Ну же, Фиона. Выйди ненадолго.

Я держал дверь открытой, пока Фиона неохотно вставала с кресла и надевала пальто.

— Да, возвращайтесь, — сказал я ей. — С вами мне тоже нужно побеседовать. Это важно.

Фиона не ответила; ее взгляд по-прежнему был устремлен на Дженни. Когда Дженни кивнула, Фиона протиснулась мимо меня в дверь и зашагала по коридору. Убедившись в том, что она действительно ушла, я закрыл дверь.

Поставив чемоданчик у кровати, я повесил пальто на ручку двери и придвинул кресло так, что мои колени уткнулись в ее одеяло. Дженни следила за мной устало и не проявляя интереса, словно я очередной врач, снующий туда-сюда с приборами, которые гудят, мигают и причиняют боль. Толстую повязку на щеке сменила узкая аккуратная полоска; на Дженни надели что-то синее и мягкое — майку или пижамную куртку с длинными рукавами. Через один из них была продета тонкая резиновая трубка капельницы. За окном высокое дерево кружило карусели из блестящих листьев на фоне голубого неба.