Многозначительная улыбка, вызов брошен. Джулия всегда готова принять вызов. Она ступает на тонкий лед и осознает это, но ром продолжает свое коварное действие, и какого черта вообще, она же не собирается открывать ему никаких тайн.

– Когда следующая вечеринка? – уточняет она.

– Чего?

– В марте?

– В апреле, кажется. А что?

Она показывает на часы на задней стене школы:

– Итак, на следующей тусовке у меня будет фотка этих часов в полночь.

– То есть ты освоила фотошоп. Молодец.

Джулия пожимает плечами:

– Хочешь, верь, хочешь, нет. Я, конечно, не прочь тебя сделать, но не настолько. Это будет честное фото.

Финн поворачивает голову. Их лица почти касаются друг друга, и Джулия думает: “Господи, нет”, потому что если он сейчас попытается ее поцеловать, это станет ужасно унылым, убийственным разочарованием, но Финн улыбается широкой, лукавой, абсолютно детской улыбкой.

– Ставлю десятку, что сольешься.

Джулия улыбается в ответ точно так же, как она улыбается Холли, когда идея нравится обеим.

– Ставлю десятку, что нет.

Они одновременно приподнимают руки, решительно пожимают. У Финна хорошая ладонь, сильная, и по размеру как раз подходит к ее.

Джулия подхватывает бутылку, поднимает над головой.

– За мою десятку! – провозглашает она. – Пущу ее на снаряжение охотника за привидениями.

Громадная люстра в вестибюле погашена, но канделябры на стенах создают теплое освещение, под старину. А там, куда не достает свет, тянутся темные пролеты и коридоры, где эхом звучат шаги Криса и Селены.

Селена сидит на лестнице. Ступени выточены из белого камня с серыми прожилками; когда-то они были отполированы, и между стойками перил следы полировки все еще заметны, но тысячи подошв протерли углубления в их ныне бархатисто-шершавой поверхности.