– Теперь я обращаюсь только к вам, Эва, – сказал я. – Я хочу, чтобы вы расслабились, но при этом бодрствовали. Вы будете слушать мой голос, когда я стану говорить с группой, но не погрузитесь в гипноз, вы ощутите то же спокойствие, то же приятное погружение, но останетесь в сознании.

Плечо под моей рукой обмякло, и я продолжил:

– Теперь я снова обращаюсь ко всем. Слушайте меня. Я буду называть цифры, и с каждой цифрой мы будем все больше погружаться в расслабленное состояние. Но вы, Эва, последуете за нами только в мыслях. Вы останетесь в сознании, будете бодрствовать.

Я вернулся на свое место, продолжая считать; сел на стул перед группой и увидел бессмысленное лицо Эвы. Она выглядела совсем по-другому. Трудно было поверить, что это один и тот же человек. Нижняя губа отвисла, влажная розовая кожица контрастировала с голубой помадой, женщина глубоко дышала. Я ушел в себя, ослабил хватку и стал погружаться в воду, наполняющую темную лифтовую шахту. Мы находились на затонувшем корабле или в затопленном доме. Ногами я ощутил поток прохладной воды. Мимо пронеслись пузырьки воздуха и обрывки фукуса.

– Продолжаем, глубже, спокойнее, – осторожно призывал я.

Минут через двадцать мы уже стояли глубоко под водой на гладком стальном полу. Одиночные ракушки прицепились к металлу. Там и тут виднелись небольшие скопления водорослей. Белый краб вылез на плоскую поверхность. Группа стояла передо мной полукругом. Лицо Эвы было бледным, со странно отсутствующим выражением. Серый водяной свет ходил волнами по ее щекам, зеркальный, текучий.

Расслабленное, ее лицо казалось совсем открытым и почти монашеским. На безвольно приоткрытых губах появились пузырьки слюны.

– Эва, я хочу, чтобы вы говорили спокойно и задержались на том, что видите.

– Ладно, – пробормотала она.

– Расскажите нам, где вы находитесь? – начал я.

У Эвы вдруг стал странный вид. Словно ее что-то страшно поразило.

– Я на дороге. Иду по мягкой тропинке с сосновой хвоей и длинными шишками, – прошептала она. – Наверное, я подойду к байдарочному клубу и загляну в заднее окно.

– И вы подходите?

Эва кивнула и надула щеки, как сердитый ребенок.

– Что вы видите?

– Ничего, – быстро и решительно ответила она.

– Ничего?

– Только одну мелочь… как я пишу школьным мелком на асфальте возле почты.

– Что вы пишете?

– Так, чепуху.