Она пожала плечами.

– Чисто символически… я про ваш день рождения узнала двадцать минут назад.

Я открыл коробочку и, к своему изумлению, обнаружил нечто напоминающее миниатюрный бинокль.

– Это анатомический бинокль, – пояснила Майя. – Мой дедушка изобрел. Я свято верила, что он получил Нобелевскую премию – не за бинокль, конечно. В то время премию давали только шведам и норвежцам, – извиняющимся тоном добавила она.

– Анатомический бинокль, – задумчиво повторил я.

– Как угодно. Он очень милый и ужасно старинный. Дурацкий подарок, я знаю…

– Ну что вы, это…

Я посмотрел ей в глаза, увидел, какая она красивая.

– Это так мило, Майя. Огромное спасибо.

Я осторожно положил бинокль в коробочку, а коробочку сунул в карман.

– Мой бокал уже пустой, – удивленно сказала Майя. – Может, закажем бутылку?

Было уже поздно, когда мы решили отправиться в “Риш”, неподалеку от Драматического театра. Раздеваясь в гардеробе, мы чуть не упали: Майя оперлась на меня, а я неверно оценил расстояние до стены. Когда мы вновь обрели равновесие, Майя глянула на мрачное, похоронно-серьезное лицо гардеробщика и захохотала так, что мне пришлось увести ее в угол зала.

Там было тепло и тесно. Мы выпили по порции джина с тоником, постояли, почти касаясь друг друга, и вдруг крепко поцеловались. Прижавшись к ней, я почувствовал, как она стукнулась затылком о стену. Гремела музыка; Майя повторяла мне на ухо, что нам нужно поехать к ней домой.

Мы вывалились на улицу и сели в такси.

– Нам только на Руслагсгатан, – пробормотала она. – Руслагсгатан, семнадцать.

Водитель кивнул и вывернул на Биргер-Ярльсгатан в ряд такси. Было часа два, небо начинало светлеть. За окном, как тени, светились бледно-серым дома. Майя привалилась ко мне. Я подумал, что она решила поспать, как вдруг почувствовал, что она гладит мне промежность. Член встал немедленно. Майя прошептала “ух ты” и тихо засмеялась мне в шею.

Я не представлял себе, как мы поднимемся в ее квартиру. Помню, как стоял в лифте и лизал ее лицо, чувствуя вкус соли, губной помады и пудры, ловя мелькание своего собственного пьяного лица в туманном зеркале лифта.

Майя остановилась в прихожей, сбросила курточку на пол и скинула туфли. Она потянула меня к кровати, помогла раздеться и сняла с себя платье и белые трусики.

– Пошли, – прошептала она. – Я хочу почувствовать тебя в себе.