– Смотри, – сказал Эрик, – просветлело.

– Светло не будет еще несколько недель, – ответила Симоне.

– Снег в тучах не пропускает свет, – объяснил Йона.

Симоне прижалась лбом к окошку. Они ехали через покрытые снегом леса, которые сменились гигантскими белыми вырубками, темными пятнами болот и озер, раскинувшихся, словно равнины. Проехали указатели с названиями “Етнеме”, “Тролльклинтен”, проехали длинную Лонгселеон. В темноте угадывалось невероятно красивое озеро, называвшееся, как гласил указатель, Меваттнет, – с обрывистым берегом, холодное и накрепко замерзшее, темно искрящееся в снежном свете.

Часа через полтора езды то на север, то на запад дорога начала сужаться и почти наклоняться в огромное озеро – Бургашён. Они находились в коммуне Доротеа, приближались к норвежской границе, за окном появились высокие островерхие горы. Внезапно встречный автомобиль засигналил им, ослепив светом фар. Они съехали на обочину; автомобиль постоял и задом двинулся к ним.

– Горные спасатели, – сухо сказал Йона – машина была похожа на их собственную.

Йона опустил окошко, и ледяной воздух с шорохом выдул из салона тепло.

– Это вы стокгольмские? – с сильным финским акцентом крикнул им один из мужчин, сидевших в машине.

– Мы, – ответил Йона по-фински. – Нольвосьмые[26].

Оба посмеялись, потом Йона перешел на шведский:

– Это вы ездили в дом? С вами никак не могли связаться.

– Радиотень, – объяснил мужчина. – А бензина жалко было. Там ничего нет.

– Ничего? Никаких следов вокруг дома?

Мужчина покачал головой.

– Мы прошли через слои снега.

– Как это? – спросил Эрик.

– После двенадцатого было пять снегопадов, так что мы искали следы в пяти слоях снега.

– Молодцы, – похвалил Йона.

– Это заняло кое-какое время.

– Но там ничего не было? – спросила Симоне.