В голове Лэнгдона продолжало звучать стихотворение, написанное на обратной стороне посмертной маски Данте, и он все пытался понять, куда оно должно их привести. Листок с переписанным стихотворением лежал у него в кармане, но саму гипсовую маску – по предложению Сиенны – Лэнгдон завернул в газету и оставил в автоматической камере хранения на вокзале. Конечно, для такого ценного артефакта это место было не совсем подходящим, но держать маску там было все же намного безопаснее, чем носить с собой по городу на воде.
– Роберт! – Сиенна с Феррисом уже прошли вперед, и она показывала на водное такси. – У нас мало времени.
Лэнгдон поспешил к ним, хотя, будучи ценителем архитектуры, считал кощунством быструю езду по каналу. Вряд ли что-то в Венеции может сравниться с удовольствием оказаться на борту главного речного трамвая города, чтобы, сидя впереди под открытым небом, любоваться проплывающими мимо подсвеченными соборами и дворцами.
Однако Феррис не был расположен ждать и быстро взял инициативу в свои руки. Размахивая пачкой купюр, он подозвал водный «лимузин» – роскошный катер из отполированного до блеска южноафриканского красного дерева. Хотя столь изысканное средство передвижения было явным перебором, оно гарантировало быструю и приватную поездку – до площади Святого Марка они доберутся всего через пятнадцать минут езды по Большому каналу.
Водителем оказался на редкость красивый мужчина в костюме от Армани, сшитом на заказ. Он был больше похож на кинозвезду, чем на шкипера, но это же Венеция – средоточие итальянской элегантности.
– Маурицио Пимпони, – представился шкипер, проводя их на борт и подмигивая Сиенне. – Prosecco?[32] Limoncello?[33] Шампанского?
– No, grazie, – ответила Сиенна и на беглом итальянском велела как можно быстрее доставить их на площадь Святого Марка.
– Ma certo![34] – снова подмигнул Маурицио. – Мой катер самый быстрый в Венеции…