– Мы обычно выкладываем здесь справочные брошюры, – объяснил отец Бенья. – Но я их перенес, чтобы освободить место для книги сеньора Кирша. Никто даже и не заметил.
Амбра уже стояла возле похожей на клетку витрины с наклонной стеклянной крышкой. Лэнгдон поспешил к ней. Под стеклом, открытая на странице сто шестьдесят три и плохо различимая в полутьме, лежала массивная книга в толстом переплете – «Полное собрание работ Уильяма Блейка».
Полное собрание работ Уильяма Блейка».
Как и сказал отец Бенья, на странице сто шестьдесят три не было стихов – только иллюстрация. Со слов настоятеля об изображении Бога Лэнгдон пытался представить, что именно они увидят в книге. Но этого точно не ожидал.
этого
«Ветхий днями»[102], мысленно проговорил Лэнгдон, пытаясь рассмотреть в темноте знаменитую гравюру Блейка, датированную 1794 годом.
«Ветхий днями»
Лэнгдона удивило, что отец Бенья назвал эту иллюстрацию «изображением Бога». На первый взгляд это действительно Бог христиан – седобородый иссохший старец, восседающий на облаках и способный дотянуться с небес до земли. Но если бы отец Бенья изучил вопрос немного глубже, он открыл бы для себя много нового. На гравюре не христианский Бог, а созданное воображением Блейка божество по имени Уризен. Гигантским циркулем он измеряет небеса, отдавая дань уважения научным законам Вселенной. Гравюра настолько футуристическая для своего времени, что столетия спустя знаменитый физик и атеист Стивен Хокинг вынес именно ее на обложку антологии «Бог создал целые числа». Вечного демиурга Блейка можно увидеть и над главным входом в Рокфеллеровский центр в Нью-Йорке – древний геометр, по обеим сторонам которого расположены две другие фигуры, смотрит вниз с барельефа в стиле ар-деко под названием «Мудрость, свет и звук».
действительно
Лэнгдон, глядя на книгу, пытался понять, почему Эдмонд принял столь странное решение – поместить ее здесь. Неужели это месть? Нечто вроде пощечины христианской церкви?
Неужели это месть? Нечто вроде пощечины христианской церкви?
Война Эдмонда с религией никогда не заканчивалась, думал Лэнгдон, рассматривая Уризена. Богатство давало Эдмонду возможность делать все, что он пожелает, – даже демонстрировать «богохульные» произведения искусства в святая святых католического собора.
Война Эдмонда с религией никогда не заканчивалась,
Злость и гнев, размышлял Лэнгдон. Возможно, все объясняется очень просто. Справедливо или нет, но Эдмонд всегда винил церковь в смерти матери.
Злость и гнев,
. Возможно, все объясняется очень просто.
– Конечно, я прекрасно знаю, – сказал отец Бенья, – что тут изображен вовсе не христианский Бог.