Мы можем ощущать, какими когда-то были, наш космос может принимать любой цвет, какой нам захочется, и мы можем находиться, где нам угодно.
Мы можем ощущать, какими когда-то были, наш космос может принимать любой цвет, какой нам захочется, и мы можем находиться, где нам угодно.
Сейчас мы с тобой, Юсефин, в комнате у тетеньки-психолога.
Сейчас мы с тобой, Юсефин, в комнате у тетеньки-психолога.
Нам тоже нужны твои воспоминания.
Нам тоже нужны твои воспоминания.
Как бы там ни было, нам нужно подвести черту под правдой, чтобы обрести покой окончательно, перестать бояться темноты. Потому что таков наш космос, он может принимать такую окраску, что черное начинает казаться белым.
Как бы там ни было, нам нужно подвести черту под правдой, чтобы обрести покой окончательно, перестать бояться темноты. Потому что таков наш космос, он может принимать такую окраску, что черное начинает казаться белым.
Не бойся.
Не бойся.
Это всего лишь воспоминания.
Это всего лишь воспоминания.
Хотя не только. Они — твоя жизнь, и они нужны нам.
Хотя не только. Они — твоя жизнь, и они нужны нам.
Но помни одно, Юсефин. У нас, летних ангелов, нет ничего, кроме друг друга.
Но помни одно, Юсефин. У нас, летних ангелов, нет ничего, кроме друг друга.
Перед моими глазами маятник.
Шторы, книги в кожаных переплетах на полках, офорты с пейзажами. Эта комната — как в Англии.
Маятник.