По-моему, такое бывает только в кино.

Воздух затхлый, не могла она проветрить? Или надушиться духами?

«Этот странный диван на самом деле такой удобный», — думает Юсефин и пытается сконцентрироваться на маятнике, но мысли разбегаются, взгляд перескакивает с одного присутствующего на другого.

Женщина-полицейский. Малин. Она стоит за спиной у тетеньки-психолога.

Что в голове у этой Малин? Она кажется внешне спокойной, но кто угодно может заметить, что она вся на нервах. Или не то чтобы на нервах, но типа маньяка — хотя и наоборот.

Она смотрит на меня во все глаза. Хватит пялиться! Наверное, она читает мои мысли, потому что теперь отводит взгляд.

Полицейский с бритой головой сидит на черном стуле у окна. Спокоен, но опасен. Отец знаменитого хоккеиста, и еще моя мама, до смерти напуганная. Я не боюсь, а чего она боится? Что ее маленькая девочка окажется измазанной в грязи? Я не белая голубка, мама, не будь такой наивной.

И тетенька-психолог. Взгляд раздраженный. Она заметила, что я думаю о своем.

— Смотри на маятник и слушай мой голос.

«А разве она что-то сказала?» — думает Юсефин и отвечает:

— Я постараюсь.

Тетенька-психолог говорит:

— Сделай глубокий вдох…

И я делаю глубокий вдох.

— Следи за движениями маятника…

И я слежу за движениями памятника.

— Ощути, как ты уплываешь…

И я чувствую, как уплываю.

Веки падают.

Темно, но все же светло.