Я подумал о ватиканских свидетельствах. Люк достиг своей цели – пережил негативный предсмертный опыт. Он стал «лишенным света».

– Вы все еще видите красный свет?

– Он приближается.

– А теперь?

Люк не ответил. Лицо его покрылось испариной. Казалось, он спускался в себя, преодолевал внутренние барьеры, физические и психические.

– Люк, что вы видите?

Мне в ноздри ударил какой-то запах. Резкий, лекарственный, смешанный с запахами камфары и экскрементов. Я его сразу же узнал – запах Агостины в «Маласпине». Люк разразился хохотом. Психиатр повысил голос:

– Что вы видите?

Люк протянул руку, как будто хотел до чего-то дотронуться. Его голос стал тонким-тонким:

– Красный свет… Стена. Изо льда… Или из лавы… Я не знаю. За ней что-то колышется…

– Что именно?

– Какое-то существо, прямо за стенкой. Можно сказать… Можно сказать, что оно плавает… в ледяной воде. Хотя я чувствую, что температура там как в жерле вулкана…

Ледяная кора – воплощение чистой скорби. Красная лава – символ душевной агонии. «Жерло» Люка оказалось открытой дверью в многоликий, бесконечный, вневременной мир. В ад?

– Опишите, что вы видите… Хотя бы отдельные детали.

– Я вижу… лицо… Оно горит. Я чувствую его жар, я…

– Опишите это лицо, Люк. Сосредоточьтесь!

– Я не могу. Я чувствую жар и холод. Я…

– Слушайте меня и описывайте, что вы видите…

Люк извивался в кресле. Провода вокруг его черепа сотрясались. Его лицо исказил тик, гримаса ужаса.

– Отвечайте мне, Люк!