Он думал только о Нилле.
Весенняя четверть пропала, это было ясно уже несколько недель назад. Но осенью она обязательно пойдет в школу. В тот же класс. Потом наверстает.
Она вернется.
Вот и все. Он повторял эту формулу уже, наверное, в сотый раз.
Потом она пойдет в гимназию и будет поздно возвращаться домой, красться вдоль стены, чтобы папа не заметил, а он будет притворяться, что спит. Поедет в Европу и выучит новый язык.
ОНА ВЕРНЕТСЯ.
У нее должно быть, обязано быть будущее. Сегодня ее будущее ограничено днями и неделями, но она его вернет. Он сделает для этого все.
Спасайте детей. Люди рождаются, чтобы спасать своих детей, другой задачи у человечества нет. Все остальное неважно.
Он побежал, на этот раз не так резво.
На пути ему попалась поросшая мохом стена. Он метров сто бежал вдоль нее, потом перелез. Дальше начинался альвар.
Луж уже почти не осталось, земля была сухой и твердой.
Пер не сразу почувствовал, что он не один. Сначала решил, что это эхо его собственных шагов. Потом резко остановился и понял — кто-то за ним бежит, звук шагов слышен где-то за кустами позади. Пер обернулся. Он вспомнил Маркуса Люкаса. Здесь, в альваре, он был совершенно беззащитен. Все его оружие — молотки, ломы и кирки — осталось дома.
Но это была всего-навсего Вендела Ларссон. Она запыхалась точно так же, как и он, и остановилась перевести дыхание.
Они смотрели друг на друга, ни слова не говоря, только дышали тяжело и смотрели. Глаза ее были мертвыми от усталости.
Он сделал глубокий вдох.
— Мой отец умер, — сказал он.
Вендела подошла и молча положила руку ему на щеку.
— И Эмиль тоже умер.
Она ничего не сказала, но руку не убрала. Он уловил вопрос в ее взгляде.