После этого военное счастье медленно, но верно поворачивается, и после разгрома под Сталинградом многие понимают – немцы войну проиграли.

После войны НКВД разделили на два министерства – Министерство внутренних дел и Министерство государственной безопасности. Влад остался в МГБ.

Москва медленно оттаивает после военных лишений. Снабжение стало намного лучше. Влад живет теперь в однокомнатной квартире. Зарплата у него не очень большая, но приличная, и он купил себе трофейный «опель-капрал».

Работы опять много – нескончаемый поток бывших военнопленных, людей, якобы сотрудничавших с оккупантами, прибалты, украинцы…

Влад все еще получает некоторое удовольствия от ощущения своей власти над заключенными, но Арон смертельно устал. Ему всего тридцать, но чувствует он себя стариком.

Опять много расстрелов – предатели, дезертиры.

– А ты знаешь, почему мы стреляем в затылок? – остановил как-то Влада в коридоре теперь уже полковник Рыбаков. Влад первый раз в жизни видит его под градусом.

– Нет.

– На затылке глаз нет. – Рыбаков усмехнулся и пошел дальше.

Герлоф

Герлоф

– Не понимаю, как тебе хватает терпения, – пожал плечами Йон.

– Руки тренирую, – не глядя на друга, ответил Герлоф.

Он монтировал такелаж на трехмачтовом клипере. Суденышко получалось на редкость красивым – вылитая «Катти Сарк».

Кропотливая работа – нитки, стальные крючочки, обточенные по шаблону зубочистки. Завязав последний узелок, Герлоф откинулся на стуле и с облегчением выдохнул.

– Ф-фу!.. А если честно, Ион, сам не понимаю. У меня даже заказчика нет на эту бутылку. Просто, знаешь…

Его прервал телефонный звонок. Он несколько мгновений подозрительно изучал аппарат, потом снял трубку:

– Лавидссон.

– Добрый вечер, – тихий, хрипловатый голос.