Акцент… Влад вздрогнул – акцент напомнил ему товарища Берию. И еще одного, с похожей фамилией, – коменданта сибирского лагеря, майора Беридзе.

Первый раз в жизни он напился допьяна. Арон не переносит спиртного, но Влад заказал еще сто граммов.

Аппетитные пряные колбаски давно съедены, он пьет без закуски. Рядом с ним садится посетитель с добрыми карими глазами. Андрей? Андрей Трушкин?! А вон тот, за соседним столиком, вылитый Свен, только очень постарел.

Он пьет рюмку за рюмкой. Шашлычная начинает кружиться… наверное, так же чувствует себя спутник в космосе.

От этой мысли ему становится смешно. Вот так. Вот так это и происходит – быть на свободе и чувствовать себя осужденным…

Он падает на выходе. Владу кажется, что его толкнули в спину, и он угрожающе оборачивается – за спиной никого нет. Надо бы встать, так недолго и замерзнуть, мелькнула мысль, и мир погрузился в темноту.

Когда он пришел в себя, обнаружил, что лежит на тротуаре. Закрыл глаза и хотел было снова уснуть, но почувствовал, как кто-то трясет его за плечо. Тонкая женская рука.

– С вами все в порядке?

– Людмила Сорокина, – представилась она и тут же прыснула: – Чего там… все зовут меня Милой. Я помогу вам дойти домой. Вы далеко живете?

По пути он заплетающимся языком стал убеждать ее, что вообще-то не пьет, такое случилось с ним первый раз в жизни.

Она, разумеется, ему не верит.

– Но вы мирный. Другие буянить начинают.

Он, разумеется, очень мирный. И совершенно не опасен. И он клянется, что никогда больше в рот не возьмет спиртного.

Мила провожает его домой и заботливо укладывает в постель. Только сейчас он ее разглядел. Темноволосая, синеглазая. Красивая.

– А где вы работаете?

Ни Арон, ни Влад не знают, что ответить.

– Ну… в госучреждении. А вы?

– Медсестра.

– А я могу еще раз с вами встретиться? Вы москвичка?

– Мама москвичка. – Она покачала головой. – И я, но… работаю я… в другом месте.