Я ускорился и успел трижды выстрелить, прежде чем чудовище вывалилось в сени. Первая пуля угодила ему в позвоночник. Живое кольцо ударилось о перила и проломило их. Разворачиваясь на лету в облаке летящих обломков, «гадер» бился о стены и падал, падал… Вторая пуля вошла ему в брюхо, немного не достав сердце. Третья ударилась чуть выше и пронзила «движок». Готов…

Людей я нашел в одном месте — вернее, то, что от них осталось. Матери не прижимали к груди детей, отцы не стискивали в окоченевших руках топоры и кочерги. Окровавленные куски тел лежали посреди огромной кухни, окружая большущую русскую печь с несколькими плитами. На сей раз я был точен. Тремя выстрелами положив трех лакомящихся человечиной «гадеров», я убедился, что здесь только мертвецы. Я наклонялся к человеческим останкам, чтобы определить, кто здесь — кто. Подобрал с пола откушенную женскую руку, пытаясь понять, не Настина ли она. Чужая! Слишком натружены пальцы. Потом разглядывал обрывок платья. Нет, такое бы она не надела. Насти не было. Нет ее! Нет! Господи, как я был счастлив! Мне даже не было стыдно за эту радость.

Я начал обшаривать дом. Он был довольно велик: на двух этажах жило двенадцать семей. Я звал:

— Настя!!! Настя! Это Михаил! Вылезай — не бойся!

Она не отвечала, и меня вновь начал охватывать ужас. Я заглядывал под кровати, распахивал дверцы одежных шкафов, лез в чуланы. Ни-ко-го. В комнатах только что кипела жизнь — и вот все мертвы. Поверить в это можно только умом, но не сердцем.

Во время поисков я убил еще двух «гадеров», — похоже, они, как и я, искали девушку. Убил походя, почти не целясь — руки все сделали сами. Итого восемь. В доме их больше не осталось. Но и патроны в моем патронташе подходили к концу.

Настя пряталась на самом верху — на чердаке, забившись под застреху. Только поэтому хищники ее не нашли. Она сидела сжавшись в комочек и не отвечала мне, даже когда я добрался до нее. Была она в домашнем платье и тапочках, а на чердаке холодрыга.

— Настя! Слава богу! — по-бабьи причитал я, обнимая и гладя ее по голове. — Все будет хорошо. Все обойдется. Больше ничего не бойся.

Девушка не вскрикнула, не пыталась вырваться из моих рук. Она меня словно не замечала. Ее била мелкая дрожь, да глаза часто-часто моргали. Я понимал: Настя в глубоком шоке, и нужно поскорей вытащить ее отсюда. Если она сможет идти своими ногами, спастись нам будет гораздо проще.

Наконец девушка сумела разжать намертво стиснутые зубы. Я влил ей в рот из фляжки глоток настойки «тимофеич», она закашлялась, на глазах выступили слезы. Она по-прежнему не могла вымолвить ни слова, только благодарно смотрела мне в глаза.