– А?..

– Хуй на. Самые умные вопросы на конец приберегаешь?

– Извини, я… я… я…

– Ты… ты… ты…

Все это время я не вижу ничего, кроме обернутой полотенцем головы человека, который сидит на диване и смотрит совсем в другую сторону. Дон у себя дома, где в недрах мышкой затихла сожительница. Откуда, блин, исходит этот голос?

– Дай губам отдых, устал небось. Присаживайся, белый малый.

Я присаживаюсь на стул у передней двери.

– У вас в стране что, в домах под дверями сидят? А гостиные на что?

Я перехожу в гостиную, если можно таковой назвать небольшую зону размером с приемную врача. Серый диван здесь по-прежнему обтянут фабричной полиэтиленовой пленкой. Хозяин дома сидит один, без хозяйки – взгляд вначале выхватывает майку-сеточку, затем крупные руки, стягивающие с головы полотенце. Рассеянным движением он протирает им голову и отбрасывает (видимо, здесь заведено, чтобы за ним подбирала женщина). Джоси Уэйлс. Крупный мужик, но менее плотного сложения, чем Папа Ло, а глаза неожиданно узкие, как у азиата. Живот под майкой-сеточкой начинает выпирать. «Сеточка» – почти что молодежная униформа гетто, хотя, видимо, он носит ее только дома. Когда ямайский криминальный авторитет поднимается, это прежде всего становится видно по его гардеробу. Выходя из дома, он непременно надевает сорочку, как будто в любую минуту может угодить в суд.

– Ручка при тебе всегда наготове?

– Да.

– Я знаю, кое у кого так же обстоит со стволами. Двое из них как раз сейчас стоят под окнами.

– А у тебя разве не так?

– У ствола изо рта не вылетает ничего хорошего. Ты-то у себя эту способность развивать думаешь?

– Какую?

– Подвижность. Гибкость рефлексов, способность вовремя пригибаться.

– Не понимаю, о чем речь.

– Ну как. Я ж сейчас только сказал, что у ствола изо рта ничего хорошего не вылетает.

– Я это услышал, мистер Уэйлс.

– Мистером Уэйлсом меня зовет только судья. Лучше Джоси.