Я в растерянности откусываю юкку. Если это моя последняя трапеза на этом свете, то логичней, чтобы это был завтрак. В эту минуту до кухни докатывается квохтанье телевизора: «А вот вам сорокафутовая горииилллааа!» Мужик так и сидит, уткнувшись в газету. Интересно, что ж такого должно произойти в Майами, чтобы с таким упоением об этом читать? А юкка, кстати, вполне себе ничего. Вообще, я от нее не в восторге, но как-никак это домашняя еда, а значит, по умолчанию должна быть вкуснее фастфуда. В эту секунду мне прилетает жесткая оплеуха. Кажется, Гризельда упрекнула меня в том, что я отвлекаюсь, но от оплеухи меня буквально перемкнуло. Рука сама юркнула в пиджак, да так быстро, что я даже не вспомнил: пистолет-то у меня тю-тю. Не успело мне ожечь лицо, не успела Гризельда отвести для удара руку со сковородой, не успел я даже обложить ее «злоебучей мандой» и «помесью мохнатого эмигранта с сапожной щеткой», как до слуха донеслись металлические щелчки. Пять, десять, все пятнадцать. Не помню, каким образом на кухню стянулись Гавайки, но они тут были в сборе. И Коричневый Костюм, и мужик за столом, и старшенький – все смотрели на меня, сурово сдвинув брови поверх и уставив стволы – «магнумы», «глоки» и даже один наган с ручкой из слоновой кости. Я встал и поднял руки.

– Сядь, – коротко сказал мужик за столом.

– И усохни, – добавила Гризельда. – Всем надо помнить: маму-джаму нужно чтить.

Розовая Гавайка подал ей желтый конверт. Гризельда вскрыла его и вынула фото, взглянув на которое всплеснула руками и смешливо фыркнула. Почему-то фотка повергла ее в охрененное веселье. Она сунула ее мужику за столом, а он посмотрел на нее с такой же каменной миной, с какой читал свою газету. Фотку он перебросил мне. Бумажка пронеслась веером, а приземлилась четко и аккуратно прямо передо мной.

– Говорят, аллигаторы предпочитают ловить добычу самостоятельно? – живо спросила Гризельда. – Ну так в следующий раз буду скармливать им мазафакеров живыми, а не мертвыми.

На фото был Бакстер. Аллигаторы не могли определиться, что делать с его головой. «Я не заблюю, не заблюю», – повторяй это из раза в раз и сумеешь этого добиться.

– Зачем же было убирать Бакстера?

– Как зачем? В назидание. «Имеющий уши да услышит», – говорила сестра из… Как это здесь называется? Ах да, женский монастырь. О-хо-хо. Бакстер обмарался, теперь вот ты… Но у моих ребят ушки на макушке, они все смотрят, проверяют. Ходит слух, что ты провернул в Нью-Йорке работенку, которую даже фараоны сочли чистой. Я буквально рассмеялась. Многие считают, что я неопрятна. Но какими же лажовщиками должны быть парни из Майами, чтобы на их фоне даже я смотрелась аккуратисткой? Так вот, слушай, что ты должен будешь проделать для меня…