Что касается организации похорон, тут тоже контроль над ситуацией уплывал у него из рук.
Про его намерение кремировать можно было забыть. Протокол церемонии был установлен в самых верхах: отпевание в соборе Святого Людовика, военный парад в главном дворе Дома инвалидов и надгробное слово, произнесенное министром обороны (или внутренних дел, тут полного согласия еще не было), погребение на кладбище Монпарнас, в семейном склепе. По полной выкладке. Эрвану дурно делалось при мысли о почестях и торжественных речах, которые должны воспоследовать. Герой Франции. Суперкоп. Великий служитель государства. Никто не сожалел о его смерти, но каждый был озабочен последствиями его ухода – и появлением пресловутых досье. Из суеверия лучше похоронить фитиль под золотом и славословиями. Бесполезная предосторожность. Эрван достаточно хорошо знал отца, чтобы быть уверенным: после него ничего не осталось. Иначе – слишком много чести для этих шелудивых псов. В его глазах человек был животным подлым и посредственным, а уж политическая братия представляла собой еще более низкий подвид.
Что до прессы, Эрван пока что выбрал промежуточное решение и получил согласие начальства: не полное молчание, не пресс-конференции, а сдержанное коммюнике в агентстве Франс Пресс. Когда оно было передано, он переключил мобильник в режим полета и решился глянуть на часы: 19:00. Больше оттягивать визит к Мэгги нельзя. Всем привет.
Прежде чем отправиться в путь, он втихаря заскочил к Одри, которая сидела надутая в своем кабинете. Эрван выдал показательную взбучку перед остальными, но уверенности, что был прав, не испытывал. Зато был уверен, что пятый член его группы – лучший из всех, и у него была для нее работа. После выданных сквозь зубы извинений он поручил ей перепроверить от А до Я все следственное дело второго Человека-гвоздя, Филиппа Криеслера. Семь уже сданных в архив томов, в которых подробно описана серия убийств в сентябре этого года.
Эрван не мог смириться с мыслью, что им ни разу не попались имена Изабель Барер или Эрика Каца во время расследования. Чокнутая была психоаналитиком Анн Симони. И у нее был адрес Людовика Перно. Она рыскала по охотничьим угодьям Человека-гвоздя. Знала ли она Крипо? Существовала ли какая-то связь между нею и четырьмя реципиентами – теми, кто пожелал самим своим костным мозгом превратиться в Человека-гвоздя? Пусть Одри прошерстит все протоколы и найдет хоть малейшую деталь, хоть смутное упоминание, позволяющее обнаружить между строк следы этой тени.
Он поручил ей и более деликатную миссию: порыться в окружении Каца по его адресам – улица Николо, улица де ла Тур, – поспрашивать соседей, торговцев, чтобы восстановить повседневную жизнь психоаналитика и, возможно, его действия и состояние в период, когда происходили убийства. Одри кивнула, стиснув зубы.