Когда Паскаль Виар открыл дверь своего кабинета, на пороге с пушкой в руке стоял Эрван.

– Ты пришел пригласить меня на ужин?

– Пропусти.

– Тебе все неймется? Ты…

Эрван врезал ему по щеке, не выпуская пистолета, потом ногой захлопнул за собой дверь. Виар отлетел к письменному столу. Пока он поднимался, его уже обезоружили. Из носа у него шла кровь. С синяком на другой скуле (от чайника) образ антиглобалиста обрел должную законченность.

– Пикнешь, дернешься, придумаешь что еще – и получишь пулю.

– Ты что, больной? Ты хоть соображаешь, где мы находимся?

– В пасти волка, – усмехнулся Эрван, хватая его за лацканы пиджака и толкая в кресло. Он немного переигрывал, изображая из себя невменяемого, чтобы заставить эту сволочь выложить все. – Ты меня уже неплохо отымел со своими россказнями про террористов. Так что теперь ты мне расскажешь все, что знаешь про Жан-Луи Ласея, спецбольницу Шарко, Изабель Барер, Филиппа Усено. А главное, не пори всякую чушь: я уже схавал свою порцию с утра пораньше.

– Твоя карьера закончена, козел, – прошипел Виар, хватая листок бумаги, чтобы остановить кровь.

– Какая еще карьера? Сначала постараемся сделать нашу работу. Я тебя слушаю.

– Не понимаю, о чем ты.

Эрван по-прежнему держал его на мушке, сжав пистолет обеими руками.

– Я же сказал: прекрати нести чушь. Ласей. Усено. Барер. Дай мне связки, и я исчезну, закрыв пасть.

– Ты действительно ни хрена не понял.

– Поэтому я и здесь.

– Ты приплыл не к тому берегу, старик. Правосудие на моей стороне.

– Пока что я вижу только мерзавца, который продолжает свои махинации.

– Знакомая картина, а?

Меньше всего Эрван хотел вступать на почву личных взаимоотношений: легендарная взаимная ненависть между Виаром и Морваном, куча интриг с обеих сторон. Кстати, он не болел ни за того, ни за другого.

Он выбрал подходящий крючок для ловли щуки: