— Здесь, здесь, — ответила Карен, поднимаясь с кресла. Джек по-прежнему не шевелился.

Люк самолета открылся, и салон наполнился светом. Мваху и Миюки направились к выходу, а Карен подошла к Джеку и села рядом. Мягко прикоснувшись к его плечу, она спросила:

— Как вы?

Некоторое время Джек молчал, а когда заговорил, голос его был безжизненно ровным:

— Это моя вина… Опять… Сначала — «Атлантис», теперь — «Фатом».

— Вы тут ни причем. Он будто и не слышал ее.

— Я не должен был уезжать. Если бы я был там, мог бы обезвредить бомбу.

— Или — погибли бы вместе с ними, и этот ваш Спенглер, или как его там, оказался бы победителем. Если все так, как вы говорите, и это именно он заложил бомбу в обломки борта номер один на «Гибралтаре», значит, вы — единственный человек, который знает правду. Если бы вы погибли, вместе с вами погибла бы надежда на то, что он будет разоблачен.

— Кому нужна эта правда? Она не стоит таких жертв! — воскликнул Джек и впервые за это время посмотрел в лицо Карен.

Она была поражена той болью, что застыла в его льдисто-голубых глазах. Карен хотелось прижаться к нему, попытаться хоть как-то утешить, но в то же время она понимала, что облегчить свою боль может только он сам. Поэтому она сказала тихо, но твердо:

— Если хочешь поквитаться за своих друзей, Джек, ты не позволишь Спенглеру убить тебя. Ты должен победить сам.

— Но как?

Скорбь в его голосе сменилась злостью. Карен заметила это и продолжала гнуть свою линию:

— Разоблачив этого чертова подонка, вот как! И не забывай о том, что ты — не один. Я сделаю все, чтобы помочь тебе.

Джек вздохнул, закрыл глаза и через несколько секунд вновь открыл их. Боль не исчезла, но теперь она уже не была всепоглощающей. Рядом с Карен вновь находился тот Джек, которого она впервые увидела в аэропорту Окинавы.

— Наверное, ты права, — проговорил он. — На кон поставлено слишком много. Дэвида необходимо вывести на чистую воду, но единственный способ сделать это — выяснить всю правду о том, что произошло с бортом номер один. И я это сделаю.

— Мы сделаем это вместе.

Джек кивнул — почти равнодушно.

Карен почувствовала, что в отношениях между ними произошел перелом. Люди, служившие в спецназе, редко позволяют посторонним разделить с ними горе или чувство вины.

Повернувшись в кресле, Джек взял ее руку и поднес к губам, и это краткое прикосновение пронизало ее словно током.