Фицдуэйн налил себе и Чифуни еще по глотку шампанского.

– Итак, теперь, когда нет Ходамы и одного из братьев, вам светит серьезный успех. Не сомневаюсь, что у вас есть полное досье на Кацуду и что не успеет он освоиться с ролью нового куромаку, как настанет его очередь. Вы сплели настоящую паутину, и неудивительно, что Адачи-сан запутался в ней обеими ногами и пережег все предохранители. Вот только что будет с нашими друзьями-террористами “Яибо”? Может быть, Намака и отдавали им распоряжения, но именно они пытались раз и навсегда избавить меня от всех тревог и забот.

Чифуни с горестным видом пожала плечами.

– Мы считали, что нам удалось избавиться от них. Мы выдворили их из Японии и надеялись, что они надежно изолированы в Ливии.

Фицдуэйн пристально посмотрел на нее.

– У вас есть кто-то внутри “Яибо”, – сказал он. – Вот, черт возьми, почему вы позволили им продолжать свою игру! К ним почти невозможно внедриться, но вам это удалось, и поэтому вы посчитали, что лучше удерживать их на длинном поводке, чем пытаться разгромить их и, возможно, оставить на свободе несколько подпольных групп, о которых вам ничего не известно. – Однако, – почти прорычал Фицдуэйн, указывая на свою покрытую шрамами грудь, – главная закавыка в том, что если они ничего не предпринимали в Японии, то в моей части света они трудились, не покладая рук.

Чифуни обняла его и нежно погладила по спине. Фицдуэйн почувствовал на своей коже округлую тяжесть ее грудей, а когда Чифуни обвила его ногами, то жар се промежности снова опалил его.

– Мы не знали, – прошептала она. – Мы ничего не знали. В прошлом это всегда имело смысл.

Фицдуэйн почувствовал нарастающее возбуждение и без усилий проник в ее горячее лоно. Оставаясь внутри, он обнял Чифуни за плечи и откинулся назад так, чтобы видеть ее лицо.

– Чи-фу-ни, – проговорил он, выделяя голосом каждый слог. – Ты самая красивая и самая желанная из женщин; у тебя – самое красивое и ласковое имя. Ты тронула мою душу и мое сердце, Чифуни. Но почему ты рассказываешь мне все это? Я здесь чужой, я – варвар, дикарь, гайдзин, и эта война – не моя…

– Не двигайся, Хьюго, – сказала Чифуни. Просунув одну руку между ногами, она сжимала его корень своими тонкими пальцами, в то время как другой рукой нежно гладила его ягодицы и прижимала к себе. И она снова играла для двоих на флейте наслаждений, и целовала его, и молчала до тех пор, пока они вместе не подошли к сумасшедшей развязке этого короткого путешествия.

– Потому что я люблю тебя, – сказала Чифуни. – Я хочу отдавать и хочу помогать тебе так, как только смогу. Фицдуэйн обнял ее и, лаская, прижал к себе.