Что поделать – Фицдуэйн любил женское общество. Он был искренне убежден, что женский ум – это кладезь премудрости, которым не следует пренебрегать. Особенно расточительно, насколько он успел заметить и узнать, к этому богатству относились в Японии.

Чифуни повернулась к нему.

– Я чувствую, ты смеешься, гайдзин, – сказала она. – Это правильно – “рассказы на подушке”? Фицдуэйн засмеялся.

– Разговоры на подушке, [15] – поправил он. Чифуни сдернула с него одеяло, поцеловала дремлющий пенис Фицдуэйна и снова накрыла.

– Спасибо, – кивнула она. – Английский – такой сложный язык!

Фицдуэйну совсем не хотелось портить общее настроение, однако его весьма интересовали некоторые моменты, а Чифуни, похоже, была расположена поговорить.

– Так как насчет разговоров на подушке? – негромко спросил он.

Чифуни, не глядя на него, улыбнулась. В японском языке выражение “подложить подушку” означало заниматься сексом.

– Ты никогда ничего не договариваешь до конца, Хьюго, – сказала она. – Но ты – человек, который вызывает в собеседнике чувство доверия. С тобой легко разговаривать. Я думаю, это потому, что ты придерживаешься определенных ценностей и ничто не оставляет тебя равнодушным. Многие люди просто притворяются, что им не все равно, однако на самом деле в их душах нет ни света, ни ответного тепла. Они только занимают место, но ничего никогда и никому не дают. Для того чтобы давать, нужно чтобы тебе на самом деле было не все равно, ведь проявлять о ком-нибудь настоящую заботу подчас бывает рискованно. У тебя появляется кто-то, кого ты можешь и боишься потерять, ты поворачиваешься к миру самой уязвимой стороной и страдаешь из-за этого. В конце концов, это просто опасно.

Фицдуэйн отставил бокал с вином и повернулся к ней. Чифуни по-прежнему лежала спиной к нему, и он обнял ее за плечи и привлек к себе. Чифуни уютно свернулась калачиком и прижала его ладонь к своей груди.

– Не говори ничего, если не хочешь, – сказал Фицдуэйн. – В этом нет необходимости.

– “Не говори ничего, о чем впоследствии пожалеешь”, – процитировала Чифуни. – Не волнуйся, Хьюго. Я помню о дисциплине, помню об ограничениях “Кванчо”. Меня отлично выдрессировали для этой игры, и я иногда словно живу в ней. И все-таки, время от времени, мне хочется вздохнуть свободно, мне хочется свободно говорить обо всем, как будто я никогда не принадлежала к миру, где властвуют подозрительность, коррупция и обман. Секретность необходима, но иногда она душит. Подчас мне хочется жить нормальной жизнью: выйти замуж за нормального служащего, завести детей и воспитывать их спокойно. Ну и конечно – постоянно жаловаться, что мужа не бывает дома, что он либо работает, либо пьет в баре со своими коллегами.