– Неужели? – Кафферти бросил взгляд на Хайндза и подмигнул: – Ну и что дальше?
– А дальше идет заголовок песни из одного слова, – доверительно сообщил Ребус. – И это слово «Грязь» [32].
Кафферти медленно перевел взгляд на человека, сидящего перед ним.
– Знаешь, какая вещь удерживает меня от того, чтобы протянуть руку через стол и порвать тебе глотку, как пустой мешок из-под чипсов?
– Ну, говори.
– Мне почему-то кажется, что это тебе понравится. Как считаешь, я прав? – Он снова повернул голову к Хайндзу. – А ты как считаешь, Дейви? Думаешь, детективу Ребусу нравится быть на особом положении? Может, его милашка из Портобелло в туфельках на шпильках…
Стул с грохотом опрокинулся, когда Ребус порывисто вскочил на ноги. Кафферти тоже встал. Рука Ребуса, протянувшись через стол, ухватила узкий лацкан черного кожаного пиджака Кафферти. Одна рука Кафферти тоже потянулась через стол и ухватила Ребуса за рубашку. Хайндз сделал было шаг вперед, но сразу понял, что, если вмешается, будет похож на малыша, едва научившегося ходить и лезущего разнимать петушиный бой. Никто не заметил, как открылась дверь. Шивон, вихрем ворвавшись в комнату, вцепилась в руки обоих мужчин.
– Прекратите! Прекратите немедленно или я подаю сигнал тревоги!
В белом лице Кафферти, казалось, не было ни кровинки, лицо Ребуса полыхало, словно всю кровь противника перелили ему. Шивон не могла сказать, чья рука разжалась первой, но ей удалось их растащить.
– Вам лучше уйти, – обратилась она к Кафферти.
– Сейчас, когда я только-только начал нравиться самому себе?
Вид у Кафферти был вполне уверенный, а вот голос дрожал.
– Вон отсюда! – приказала Шивон. – Дейви, проследи, пожалуйста, чтобы мистер Кафферти не околачивался в участке.
– Если он не хочет схлопотать по шее, – угрожающе добавил Ребус.
Шивон шлепнула его ладонью по груди, но не произнесла ни слова, пока Кафферти и Хайндз не вышли из комнаты.
Вот тут она взорвалась:
– За каким чертом ты затеял этот балаган?
– Прости, просто в запале сказал ему лишнее…
– Ведь это